Дилемма Джексона

Джексон внимательно слушал его, не пропуская ни слова. Он испытывал глубокую привязанность к Оуэну с его большой головой и бледным лицом, полными губами, голубыми глазами, нередко приобретающими водянистый оттенок, с его крупным носом и вечно взъерошенными черными, вероятно крашеными, волосами. Измученный Джексон был в этот момент рад, что оказался пленником Оуэна, его слугой-волшебником. Преображение, о котором говорил Оуэн, началось с того, что они взобрались на самый верх, пройдя через другую гостевую спальню, в мансарде, где Джексон заметил еще одну кровать, но поставленную на попа, хотя разглядеть ее было нелегко за кучей самых разных вещей, наваленных как попало: за старой, изъеденной молью одеждой, поломанной мебелью, грязными, насквозь пропылившимися книгами с разорванными переплетами, камнями самых разных размеров, старинными сундуками и чемоданами, разбитыми вазами, рассыпающимися от старости альбомами с давнишними фотографиями, никому не нужными абажурами, осколками фарфоровой посуды любых форм и рисунков, коробками, набитыми бесчисленным множеством мелочей, стопками пожелтевших от времени газет, сломанными игрушками. Через все это Оуэн пробирался, расшвыривая вещи в стороны своими огромными ногами.

— Я называю все это своими существами, детьми Одрадека, ха-ха, — объяснил он осторожно следовавшему за ним Джексону, — маленькими божествами, колдовскими источниками моего вдохновения, рабами беспорядка. Иногда я наугад вытаскиваю отсюда одного из них, удостоившегося особой привилегии, и уношу с собой вниз. Вы не находите, что такой талисман может принести удачу?

Оуэн поднял с пола маленькую бронзовую черепашку без одной ноги и положил в карман.

— А теперь взгляните на это. — Он расчистил Джексону путь к окну, решительно раскидав все, что попадалось под ноги, — Посмотрите: красавец Лондон, осененный ясным синим небом, вон башня Почтамта — какая перспектива, очень удобно для самоубийства! А вон башня Музея естественной истории, очень веселенькая, мемориал Альберта, Альберт-Холл, дюжина кенсингтонских шпилей, Кенсингтонский дворец… Пойдемте вниз, осторожно, не наступите на стекло, держитесь за меня, вот ваша спальня. Я вижу, вы застелили постель, это добрый знак, а теперь давайте посмотрим «Ужасы», я включу свет. Ладно, вижу, вас это не забавляет, а я живу их темными страстями, эти искаженные существа… Хорошо, оставим это, пойдемте вниз, я покажу вам свою кровать с балдахином на четырех столбиках, а потом — несколько настоящих картин. Вот мастерская, взгляните на разные варианты японского кота. Вижу, вы устали. Сейчас, только откопаю несколько портретов старых друзей и больше не буду вас мучить. Вот Милдред в молодости. Эдвард со своим отцом, а здесь — с братом Рэндаллом, вы знаете эту жуткую историю, неудивительно, что бедняга Эдвард… Да, это все мои работы, я вовсе не так молод, а вот Анна с Брэном, когда он был младенцем, как печально, что Льюэн так и не дожил до рождения сына…

Неожиданно услышав голос Мэриан в телефонной трубке, Бенет чуть не лишился чувств от удивления и радости. За короткое время разговора на него обрушилась масса информации: у Мэриан все в полном порядке, она совершенно счастлива, звонит вместе со своим австралийским женихом из аэропорта… Да, австралиец, жених, аэропорт, они собираются пожениться немедленно, там, ей очень неловко, что она не дала о себе знать раньше, она надеется, что не причинила слишком много неприятностей и беспокойства. Здесь в разговор вмешался австралийский жених, однако Бенет не понял того, что он говорил. Смех. Снова голос Мэриан: «Да, теперь я с мужчиной, которого люблю и буду любить всегда, всегда! Милый Бенет, я очень надеюсь, что вы нас навестите… пора идти, целую, целую».

Бенет сел, держась за сердце, по его щекам сползло несколько слезинок, но он тут же зашелся счастливым смехом. Отсмеявшись, схватился за телефон. Ему доставляло огромное удовольствие сообщать друзьям приятную новость, однако длилось это недолго. Его собеседники с готовностью переняли у него эстафету, а он позвонил Эдварду и испытал облегчение от того, что телефон не ответил. Бенет спросил у Анны, не позвонит ли она Эдварду попозже, но она как раз собиралась уходить. Тогда он обратился с той же просьбой к Розалинде, которая заверила его, что непременно дозвонится до Эдварда. А Бенет опять загрустил. Джексон.