Дилер реальности

На этом моменте мне стоило большого труда, чтобы промолчать. Как ты после всех последствий «Дня в раю» можешь так легко обсуждать человеческие жизни?

Президент удовлетворенно кивнул:

— Это будет настоящий подарок для моего народа, персональный рай для каждого. Как сказано в Священной книге: «Воистину обитатели рая сегодня будут заняты тем, что будут наслаждаться». И я должен выразить благодарность вашему Рамбану — выбор модели был просто идеальным!

— Спасибо, господин президент.

— Я как раз думал… словесная мантра для запуска программы, может ли это быть, например, «Слава Азовстану»? Или «Слава президенту Азовстана»? Мы завоевали независимость всего десять лет назад, и, сами понимаете, патриотические настроения очень важны для нас.

— Пользователь выбирает мантру сам. Дело даже не в самих словах, а в ключевых эмоциях пользователя, которые активируют персональный алгоритм.

— Гордость за свою страну не может быть такой эмоцией?

— Может, безусловно. Но чаще пользователь привязывает мантру к чему-то более личному.

— Не понимаю.

— Персональная реальность не была бы персональной без какого-то личного ключа. Таким ключом является эмоция. Ностальгия. Страх. Похоть. Надежда. Именно эта эмоция задает направление всему переживанию и адаптирует его под конкретного человека. Мы просканировали миллионы людей выявили, несколько групп таких ключей и запрограммировали их в алгоритм. К счастью, их не так много, несколько десятков. Кстати, похожим образом работает и выход из реальности. Мы внедряем в симуляцию персональный образ-триггер, который перед завершением сеанса напоминает клиенту, что тот грезит.

— Чертов щенок!

Я чуть не подскочила. А ты рассмеялся вместе с президентом. Я поняла, что это был не эпитет, обращенный к тебе, а что-то другое.

— Щенок?

— Вечно лезет в мой сон, когда не надо! — оскалился президент.

— Да, это ваш триггер для выхода. Если бы не «чертов щенок», вы бы так и лежали без движения, не зная, что находитесь в персональной реальности. А потом умерли бы от удовольствия и от истощения.

— А у вас есть триггер, Золтан?

Слегка смутившись, ты взглянул на меня. Я слушала с интересом. Кажется, за эти полчаса я узнала про персональные реальности больше, чем за весь прошлый год.

— Есть. Это ворон.

Потянувшись за лежащим в вазе персиком, мальчик перевернул соусник с ярко-красной жижей, за что тут же получил от папы звонкий подзатыльник. Другой ребенок бы разревелся, а этот лишь бросил на отца хищный взгляд исподлобья. «Когда-нибудь он свергнет отца, чтобы занять его место», — подумалось мне.

— Ваша супруга, Золтан, не произнесла сегодня ни слова, — заметил президент.

— Для меня всегда удовольствие слушать разговор умных мужчин. Ваш старший сын к нам не присоединится?

— В последнее время он не в духе. К счастью, помимо шести дочерей, Аллах наградил меня двумя сыновьями.

«Дочери за счастье не считаются», — подумала я. В этом было что-то до боли знакомое.

— На самом деле я хотела спросить вас кое о чем… — заторопилась я, заметив, что он пытается разгадать мои мысли. — Зачем вам все это? Я имею в виду персональную реальность с Каролиной.

— А сами вы как думаете?

— Думаю, дело не в предстоящих выборах. Это было бы слишком просто.

Президент усмехнулся. Повернувшись на стуле, он смотрел теперь прямо мне в глаза.

— Конечно, вы правы, Катрин. Мы не случайно назначили запуск этого проекта за день до выборов, но дело совсем не в них. Я выиграю и эти выборы, и следующие, и те, что последуют за ними. А когда я стану слишком стар, чтобы управлять страной, мое место займет один из сыновей. — Он погладил младшего по голове, словно и не было никакого подзатыльника минуту назад.

— Тогда зачем это все? У вас есть власть, есть деньги. Чего вы еще хотите?

— Катрин! — повернулся ты ко мне.

— Нет-нет, все в порядке, — остановил его президент. — Вполне резонный вопрос. Дело в том, Катрин, что я хочу того же, чего хотят все люди. Чтобы меня любили — только и всего. Не боялись, не лебезили, не подхалимничали. А именно любили. Чтобы держать народ в повиновении, требуется много усилий. Но никаких усилий не потребуется, если мои люди будут любить меня искренне и всем сердцем — как любят отца…

— Или как бога, — закончила я за него.

За столом повисла пауза, которую сын президента заполнил чавканьем: персик уже был съеден и он обсасывал косточку.

— Если современные технологии позволяют нам стать богами, то глупо этим не пользоваться, — наконец с прохладцей в голосе произнес президент.

— Но любая технология — это не только дар, но и угроза! — не сдавалась я.

— Какая угроза в том, чтобы сделать своих подданных счастливыми?

— Вкусив этот плод, они могут захотеть большего…

— И я дам им больше! — рассмеялся он. — Чего не сделает правитель, любимый своим народом, дабы эта любовь не угасала!

— Катрин склонна все драматизировать, — вмешался ты.