Дилетант

Маша подумала, что для такого освещения она могла накраситься и поярче, использовать, например, блестящие тени цвета «пепельная фиалка» и перламутровую помаду, но тут же забыла о своей внешности (беспокойство по поводу собственной физиономии было ей непривычно, так как она всегда выглядела хорошо) и принялась разглядывать публику. Они с Леонидом Артуровичем уселись не друг против друга, а рядышком в центре дивана, и теперь их взгляды были направлены параллельно, в одну сторону.

— Заведеньице-то дорогое, — заметила наблюдательная Маша.

Уровень «Чемпиона» был вполне столичный — начиная с сервировки и униформы официанток и заканчивая подвесным потолком, все было продумано, богато, роскошно.

Но с осьминогами вышел облом.

— Извините, сегодня мы не сможем порадовать вас этим блюдом, — мило улыбнулась юная официанточка. То ли ноги у нее были чересчур длинны, то ли юбка бессовестно коротка, но край столика находился на одном уровне с ее голыми бедрами.

Маша посмотрела на Леонида Артуровича, который в этот момент глядел на ноги ресторанного бойскаута.

— Вот, блин, незадача! Ну что за хренотень? — обиделась журналистка, как всегда конкретно выражая свои чувства. — А я-то раскатала губу. Размечталась.

— Попробуйте «Башенку лангуста», — посоветовала официантка. Она смотрела на клиентов влюбленно, так, словно накормить их чем-нибудь вкусным являлось первой задачей ее жизни. И в этом тоже отражался класс ресторана. — Там соус из сливок с черной икрой и шафраном. Правда, на пятьдесят рублей дороже осьминога.

— Попробуем? — спросил Леонид Артурович.

— А вы осилите? В смысле, финансово? — засомневалась Маша.

— Ну, если мне хватает на агитационную кампанию, то на лангуста уж как-нибудь соберу, — улыбнулся Леонид Артурович.

— Хорошо, милочка, неси, — царственно кивнула Маша официантке.

«Башенка лангуста» представляла собой куски розового мяса, завернутые в салатные листья. Кремовый соус с капельками черной икры стекал на тарелку. Маша плотоядно облизнулась и взялась за вилку. Леонид Артурович держал в руке бокал с вином.

— Итак, мой первый вопрос, — сказала Маша с набитым ртом.

— А мы не выпьем? За знакомство? — перебил Фельк.

— Угу, — с трудом согласилась корреспондентка и подняла свой бокал. Отпив, она опять набросилась на лангуста, словно не ела три дня.

— Машенька, да вы голодны! — удивился Леонид Артурович, поглядывая на свою спутницу.

Маша уже открыла рот, чтобы сообщить, что после секса она всегда страшно голодная, но передумала и вместо этого откусила новый кусок. Половинка салатного рулетика рухнула с вилки обратно в тарелку, и брызги соуса разлетелись во все стороны. Часть оказалась в области Машиного декольте, часть — на носу Леонида Артуровича.

— О Боже мой! — воскликнул он. — Маша!!! Маша, давясь смехом, взяла салфетку и вытерла себя и Фелька.

— Маша, какая вы… — привычно начал Леонид Артурович.

— Дурная? Безрукая? Неуклюжая?

— …Очаровательная, — вздохнул Фельк. — С вами не соскучишься.

— Это уж точно, — согласилась Маша. — Я всегда что-нибудь отчубучу. А вам жена не накостыляет?

— За что?

— За ресторанный визит в обнимку с фантастически красивой девицей?

— Вы же берете у меня интервью. Какой, кстати, там у вас был первый вопрос?

— О господине Суворине. У него что, дочь похитили? Леонид Артурович замер в настороженном молчании.

— Откуда вам это известно? — наконец спросил он.

— Слухи собираю, как малину в корзинку.

— И много уже у вас малины?

— Килограмм.

— А конкретнее? Что вам известно?

— Что это вы так забеспокоились, мой дорогой Леонид Артурович?

— Просто, насколько я знаю, Валерий Александрович хотел максимально уменьшить количество персон, осведомленных о несчастье.

— Значит, ему это не удалось. Я без году неделя в Шлимовске, а уже обо всем пронюхала. Так вы мне ничего не расскажете?

— Ну…

— Пожалуйста! — взмолилась Маша. — Я умру от любопытства.

— У вас любопытство, а у людей горе.

— Конечно горе, — согласилась Маша. — Но я-то в нем не повинна.

— Я могу вам только сказать, что восьмого июня Олеся с ребенком уехала гулять в парк около Шлимовского водохранилища, и вот уже три дня о ней ничего не известно. Исчезла.

— Почему же говорят, что она похищена?

— Это первое, что приходит в голову.

— А выкупа еще не требовали?

— Я не знаю, — недовольно и резко ответил Фельк. Ему явно хотелось побыстрее отвязаться и не муссировать эту тему.

— Да ладно, не нервничайте! — успокоила Маша. — Давайте тогда о другом, более вам приятном. Скажите, вы наверняка проводили какой-нибудь опрос. За кого собираются голосовать шлимовцы?

Проценты, места, графики, диаграммы — эта гавань была для шефа рейтинговой службы уютной и спокойной. Он приободрился и взял с фиолетового дивана свою папку.