Дилетант

- У нас с сексом все в порядке. Регулярно и напряженно. Я думаю, я все никак не залетаю, потому что... Ну, ты знаешь, чем я занималась четыре года.

- Да, наверное. Зря ты, Таня, конечно, этим занималась.

- Знаешь, Олеська, надо тебе было все-таки за Диму выходить. Игорь тебя старше на четырнадцать лет. Почти другое поколение. А Дима - всего на два года. Он бы и на высокие посты не замахивался, и тебе бы устроил круглосуточный сексодром.

Дима Павлов был влюблен в Олесю еще со школы. Но четыре года назад, ввязавшись в соревнование с Игорем Шведовым, он все же проиграл спринтерскую гонку, и сердце Олеси досталось противнику. Потому что при прочих равных условиях - симпатичной внешности, остроумии, разнообразных талантах, отличных математических способностях - Дима Павлов был двадцатилетним свежим дембелем, без кола и двора и средств к существованию, а Игорь Шведов - крутым бизнесменом.

- Про Диму мне и не говори, - отрезала Олеся.

- Потому что ты к нему все же неравнодушна.

- Неравнодушна только потому, что он феноменально предан мне, а это всегда льстит женщине. А так у меня прекрасный муж и очаровательный ребенок. О каком Диме мечтать?

- Тоже верно, - кивнула Таня, но все-таки вспомнила темные глаза Димы и задумалась. Когда-то и она мечтала об этом красавчике из десятого "Б" класса. А он всегда любил Олесю.

- О, приехали! - объявила Олеся, подхватывая ребенка, подскакивая к окну и выглядывая вниз. Под окнами дома остановилась новая белая "Волга" ее отца, мэра Шлимовска Валерия Александровича Суворина. Следом мягко подкатил скромный "опель" Игоря.

Мужчины вышли из машин и обменялись рукопожатиями. Потом одновременно посмотрели вверх. Олеся радостно помахала им Валеркиной ручкой, малыш поцеловался с оконным стеклом, оставив на нем мокрую кляксу.

Никитишна, шведовская домработница, повар, нянька, расстаралась. Она была совершенно без ума от импозантного Валерия Александровича, его рокочущего баса и вольных манер, и с самого утра самозабвенно копошилась на кухне, гремя томагавками и прочими орудиями убийства. Она даже доверила неприспособленной к труду Олесе покормить морковным пюре младенца, в результате чего добавила себе работы на будущее (безрукая мамаша спустила часть оранжевой морковки на диван и светлофиолетовый ковер).

В центре стола высилась цветочная композиция из белых и желтых роз. Малыш сидел на руках у деда и сосредоточенно цеплял пухлыми ручками все, что не успевали убрать, - сервизную тарелку, блестящий нож, салфетку.

- Здравствуй, Татьяна! - поприветствовал глава Шлимовска Таню. Она смущенно улыбнулась. С Игорем Шведовым она давно была на "ты", но мэра больше видела по телевизору, чем дома у подруги. - Как дела, как жизнь?

- Папа, как хорошо, что ты смог приехать на обед, - сказала Олеся.

- Все нормально, - ответила Таня.

- И молодец! Начнем, ребята? - предложил Суворин. В свои шестьдесят он был не совсем седым, очень энергичным, очень веселым. В городе его называли Господином Ого-го. - Никитишна, давай с нами, молодежью.

Никитишна сбросила на стол супницу, как ядерную бомбу, и замахала руками:

- Ой, да куда ж я!

- Давай с нами садись, я сказал!

- А подавать кто будет?

- Вон девчонки помогут.

Никитишна, подхохатывая от приятного смущения, все же легко, несмотря на солидный вес, упорхнула на кухню.

- Папа, давай я унесу Валерку на балкон. Ему спать пора.

- Сиди, я сам, - подскочил Игорь, опережая Олесю. - Иди сюда, толстяк! - сказал он, принимая теплого, полусонного детеныша из рук тестя.

Через пару минут Игорь вернулся:

- Уже дрыхнет. Мы как, по одной выпьем?

- По одной можно, - согласился мэр. - И не по одной тоже можно. Но не более. У меня еще работы до часу ночи, не меньше.

- Папа, ты так надрываешься! - укоризненно сказала Олеся. - А я вашу гадкую водку пить не хочу. Мы с Таней будем вино.

- Таня, за кого будешь голосовать, за меня или за Игоря? - спросил Суворин.

Татьяна замерла с полным ртом бульона, не зная, куда деваться самой и куда девать суп.

- За вас, Валерий Александрович, - наконец-то с трудом пробулькала она.

- Предательница, - улыбнулся Игорь.

- Я тоже за папу, - сказала Олеся. - Он прекрасно делает свое муниципальное дело, а ты, мой ангел, свое строительное.

- И ты предательница, - кивнул Шведов жене. - Я-то надеялся, что хотя бы младые избирательницы будут на моей стороне.

- А почему не на моей? - искренне удивился Суворин. - Я что, рожей не вышел? Я мужик ого-го!

Все засмеялись.

Через сорок минут с деликатесами Никитишны было покончено.