Дилетант галактических войн

Не теряя времени, адмирал вскочил на ноги и резко рванул руки в стороны, пытаясь разорвать сковывающую их цепь. Обычная стальная цепочка должна была просто рассыпаться от рывка супера, но эта оказалась куда как прочнее, во всяком случае, она выдержала, что уже само по себе было подвигом. Вторую попытку Ковалёв делать не стал, потому что среди валяющихся бесформенными грудами мяса охранников наметилось шевеление. Большинство, конечно, шевелилось постольку-поскольку, их явно хорошо уконтропупило взрывной волной, да и осколки внесли свою лепту, поэтому, как правило, этот народ был сейчас или здорово оглушён, или ранен, или просто мёртв. Однако один из них, явно ещё не отошедший от шока, уже поднимался, видимо, сработали рефлексы. Ковалёв, впрочем, успел раньше, чем тот смог подняться, — подскочил, врезал тяжёлым десантным ботинком в челюсть, сбивая с ног, и, несмотря на то что наручники сильно мешали, ловко свернул незадачливому вояке шею. Почти сразу после этого с шелестом отъехала в сторону входная дверь и в комнату заглянул всё тот же хмырь, которого Ковалёв незадолго до бесславного начала переговоров помял в приёмной. Очевидно, его привлёк шум, однако лучше бы он притворился глухим — он даже не успел понять, что происходит, а адмирал, пользуясь сверхвозможностями своего тела, в прыжке достал его ногой и проломил грудную клетку. Любопытный офицер умер ещё до того, как тело его, вылетевшее обратно в приёмную, коснулось пола.

Адмирал выглянул за дверь, готовясь к схватке, но в приёмной никого больше не было — то ли переговоры были настолько секретны, что всех услали куда подальше, то ли канцлер был слишком самоуверен, что привело к тому же результату. Ну и славненько. В два широких, стремительных шага адмирал подошёл к наружной двери и наглухо её заблокировал, после чего вернулся в комнату переговоров.

Всё действо заняло меньше пятнадцати секунд, но в боевом режиме время, казалось, растягивалось. Сейчас тело неохотно выплывало из сладкого, как наркотические грёзы, ощущения всемогущества, и Ковалёв, возвращаясь к реальности, с удивлением видел, что Дайяна ещё не пришла в себя, а канцлер и его шестёрки лежали, шевелились, стонали, но встать, держась за стенку, пытался только один. Довольно безуспешно, кстати. Ковалёв походя раздробил ему ботинком голову, ещё раз попытался разорвать цепь, убедился в том, что это невозможно, и, за неимением лучшего варианта, постарался найти что-нибудь, чем её можно разрубить, — искать ключи от наручников было в образовавшемся бардаке по меньшей мере наивно.

А бардак, кстати, образовался действительно первостатейный. Взрыв разметал стол, который, несмотря на свою монументальность и солидный, можно даже сказать, антикварный вид, оказался вовсе не деревянным, а довольно хлипкой пластиковой подделкой, на множество мелких осколков. Эти осколки и сыграли роль шрапнели, искрошив охрану и снеся канцлеру половину черепа. Впрочем, он и так был бы мёртв — взрыв прогремел совсем рядом с ним, и если тех, кто был подальше, он оглушил и раскидал в стороны, то канцлера, похоже, убил на месте. Ковалёв прекрасно понимал, что и его самого в этой заварухе спасли только десантная броня да ещё то, что на пути взрыва оказалась столешница. Она хотя и была, мягко говоря, непрочной, все же чуть-чуть отклонила ударную волну, хотя под конец и мстительно врезала адмиралу здоровенным обломком. Хорошо, хоть обломок был нетяжёлым, да и ударил удачно, а то лежал бы Ковалёв сейчас, а Дайяне пришлось бы в одиночку выбираться отсюда. Так что, можно сказать, хоть в чём-то ему сегодня повезло.

Импровизированную отмычку адмирал нашёл довольно быстро. В этом качестве выступила одна из его собственных силовых рапир, отброшенная взрывом как раз к выходу. Подобрав оружие, которое, к счастью, было не повреждено, Ковалёв попытался рассечь цепь, но тут же сообразил, что рискует вместо этого отрезать себе что-нибудь важное и нужное. Клинок, способный одним прикосновением разрезать практически что угодно, из-за своей длины был слишком неуклюжим инструментом для подобной работы, поэтому Ковалёву пришлось подойти к Дайяне, которая вроде пришла в себя, но всё ещё смотрела ошалело, сунуть рапиру ей в руку и, показав наручники, скомандовать:

— Цепь режь. Только осторожно…

Дайяна справилась отлично. Ковалёв кивнул благодарно, посмотрел вокруг, подобрал ещё одну рапиру, проверил, действует ли она, и направился туда, где лежала несуразная зеленоватая туша адера. На полпути он обернулся и, ткнув пальцем в охранников, скомандовал Дайяне:

— Дорежь их пока.