Дилетантское прощание

– Только не падайте, я редактор. Как вы! Правда, внештатный.

Худоба ее казалась искусственной, результатом диеты. Природа, конечно, задумала ее гораздо полнее. Платье в тугую обтяжку было выбрано с явным умыслом подчеркнуть выступающие ключицы и чуть выпуклые кочки бедер. Меня это почему-то раздражало. Наверное, мы оба уже достигли той стадии, когда понимаешь: все безнадежно, уж слишком мы разные. Луиза перестала встряхивать головой, взгляд ее заскользил по комнате. Мне захотелось найти повод, чтобы свалить домой.

За обедом мы сидели рядом. (Во избежание ошибки нынче места за столом были помечены именными карточками.) Но Луиза, потеряв ко мне интерес, многословно общалась с Гилом, сидевшим напротив. За супом она сообщила ему, что у нее «очень уникальные» отношения с часами:

– Как ни взгляну, почти всякий раз они показывают… знаете сколько? Девять двенадцать.

– Э-э… – Гил наморщил лоб.

– А девять двенадцать… только не падайте!.. Гил растерянно прятал взгляд.

– Это мой день рождения!

– Хм…

– Сентябрь, двенадцатое! Чудно́, правда? И это бывает так часто, что научно не объяснишь. Давным-давно, когда я впервые приехала в Лондон, я, конечно, захотела взглянуть на Биг-Бен. Угадайте, сколько было на часах?

Гил, похоже, запаниковал.

– Двенадцать ноль девять? – предположил я.

– Что? Нет, мой день рождения…

– Видите ли, в Англии говорят не «сентябрь, двенадцатое», а «двенадцатое сентября».

– Нет… вообще-то…

– Лучше расскажи Луизе о «Дилетантской смене часовых поясов», – вмешалась Нандина.

– Я не помню.

– Аарон!

Сестра решила, что я упрямлюсь, но я вправду не помнил. И думал лишь о том, сколько еще мне мучиться. Обед состоял из уймы блюд. Суп (нечто мучнисто-жирное), запеченный окорок, украшенный кружками ананаса, тускло-коричневая брокколи, пюре из сладкого картофеля с зефиринками, фруктовый кекс, а потом (о господи!) еще один десерт, принесенный Луизой, – печенье в форме звездочек, колокольчиков и веночков. «Видала?» – взглядом спросил я Нандину, которая терпеть не могла непрошеных вкладов в званый обед. Но сестра на меня злилась и потому не ответила на мой посыл. Мертвенно-бледное тонюсенькое печенье было присыпано сахарной пудрой, красной и зеленой. Из вежливости я попробовал одну штучку, не имевшую никакого вкуса. Просто квелая сладость. Я положил печенье на тарелку и мысленно взмолился о кофе. Я вовсе не собирался пить его в неурочный час, но это был бы знак завершения нескончаемой трапезы. Близился вечер, в углах столовой копошились тусклые серые сумерки.

На обратной дороге Нандина устроила мне головомойку.

– Неужели так трудно быть элементарно вежливым… – выговаривала она, чуть не клюя меня в затылок. – Ты же просто воротил нос от бедняжки!

– Ну да, а она воротила нос от меня. Согласись, мы с ней абсолютно разные. Что же это за редактор, который говорит «очень уникальный»!

– Она всего лишь внештатный сотрудник. – Нандина чуть сбавила тон.

– Да бог-то с ней, – сказал Гил. – Аарон, туман тебе не мешает?

Наши стычки с сестрой его всегда огорчали. Я высадил пару возле ее дома и, распрощавшись, поехал к себе. Там переоделся в домашнее, налил себе выпить и уселся с книгой, но мне не читалось. Не знаю почему, однако состояние было смурное. Весь вечер я рвался домой, так чего ж мне неймется?

Выходит, в мрачных тайниках своей души я все-таки надеялся, что мы с Луизой друг другу понравимся.

Между Рождеством и Новым годом мы не работали, и Нандина на всех парах готовилась к свадьбе. Надо сказать, она выказала лихость, управившись за неделю. В последний день года церемония состоялась в нашей старенькой церкви, прихожанкой которой сестра была и поныне. Из гостей были только тетя Сельма и ее близкие, три сестры Гила со своими семьями и персонал «Издательства Вулкотта». После венчания мы устроили скромное торжество в моем доме, но никаких хлопот мне это не доставило. Пегги и подружка невесты отвечали за еду, Айрин украсила дом, Роджер озаботился напитками. А я прохлаждался.

Потом молодые на неделю уехали на Восточное побережье, что среди зимы казалось странным решением, но вольному воля. Как всегда, в эту пору работы было не много, так что мы вполне могли обойтись без руководства Нандины. Я редактировал очередной заказ под названием «Почему я решила жить дальше» – творение школьной учительницы английского языка. В принципе, это был перечень «вдохновляющих» моментов типа «вечернего неба, за вывеской сахарной фабрики обретавшего оранжевый отсвет». Время от времени я выходил в приемную и вслух зачитывал какой-нибудь перл вроде «новорожденный младенец ухватил меня за указательный палец». Реакция коллег была вполне предсказуемой: Чарлз хрюкал, Айрин рассеянно фыркала, а Пегги говорила: «Что ж, это веская причина жить дальше».

Целыми днями Айрин листала толстые журналы, в которых, похоже, была только реклама косметики. Чарлз висел на телефоне и, судя по всему, дистанционно улаживал яростные склоки дочек, у которых еще продолжались школьные каникулы. Пегги пыталась освоить слепой метод хотя бы для цифр и символов, поскольку буквы ей не давались.