Дилетанты

Все вышло так, словно я заранее это рассчитал. Понадобилось два часа, чтобы отбуксировать машину Либби в городок, что лежал дальше по дороге. Не столько городок даже, сколько горстка домов вокруг шоссейного перекрестка - унылое пустынное место. Затем пришлось договариваться о присылке запчастей аж из самого Анкориджа. После того как были сделаны все необходимые телефонные звонки, стало настолько поздно, что я мог снова пуститься в путь, не опасаясь, что окажусь на месте ко времени контакта.

В Бивер-Крике мы оказались, когда уже стемнело. Затем канадские чиновники после необходимых проверок официально выпустили нас из своей страны. Мы оказались в своеобразном чистилище, поскольку аналогичные процедуры с американской стороны совершались только в Токе, а до него нужно было ехать еще миль сто.

Пограничный городишко был немногим больше, чем Хейнс-Джонкшен, а может, и меньше. Несколько магазинчиков было расположено у шоссе, не иначе как для компании таможенной службы, чтобы ее сотрудники не очень скучали долгими зимними вечерами. Мотель мы нашли без труда, поскольку он в округе был единственным. Как и многие другие здешние мотели, он казался изготовленным на заводе, где делают домики на колесах, и собран из отдельных таких блоков. Может, так оно и было. Короче, это было длинное, узкое, похожее на железнодорожный состав сооружение, крытое белым рифленым железом.

В отведенном нам номере были две кровати, печка, стул и туалетный столик. Все это было втиснуто в пространство, где мог бы поместиться один стандартный стенной шкаф. Однако там было чисто и тепло, и мы были довольны. День выдался напряженный, да и мы мало спали накануне. Когда хозяин оставил нас одних, Либби бросила на кровать свою шинель и стала расстегивать пиджак. Я двинулся к двери.

- Ты куда? - осведомилась Либби.

- Надо покормить Хэнка, прогулять его и запереть прицеп. Тебе какую сумку принести?

- Маленькую. Вообще-то можно обойтись и без нее. Посплю в том, что на мне. Надеюсь, ты не чувствуешь прилив мужской энергии, потому как лично я совсем обессилела и не готова никого соблазнять. Ну и поездочка! Если ты пойдешь обедать или еще куда-нибудь, входи потом без шума, а то я уже буду крепко спать.

Мне показалось, что я снова женат. Я улыбнулся, вышел, открыл домик, дал Хэнку поесть, забросил наши чемоданы в номер, выпустил пса побегать, потом запер его и направился в ту часть мотеля, где располагалось кафе. Перед дверями некоторых номеров стояли машины, и внезапно мне в глаза бросилась двухдверная запыленная жестянка, показавшаяся мне знакомой.

Во всяком случае, это относилось и к косому срезу кормы, и к фасонистым колпакам на колесах, один из которых теперь отсутствовал, а остальные были так залеплены грязью, что их хромированная поверхность в темноте была столь же неразличимой, как и окраска кузова. У машины была разбита фара, а на лобовом стекле словно лучи звезды разбегались трещины: результат отчаянного тысячемильного броска по щебеночно-гравиевым дорогам.

Я остановился на какое-то мгновение, затем продолжил свой путь. В кафе я заказал гамбургер и пиво, поскольку ничего покрепче не имелось. Вот идиотка, думал я. Ей же ведено было отправляться домой и не путаться под ногами. Ну, что ей тут понадобилось?

Впрочем, вопрос был чисто риторический. Пат Белман явно потащилась за мной в Аляску, чтобы расквитаться за ее погибших друзей-приятелей. А может, ее притягивал как магнит собачий ошейник, каковой вместе с его содержимым мог принести ей пятьдесят тысяч от китайца по имени Су.

Я проснулся от того, что почувствовал на щеке что-то мокрое и холодное. Я сел, пытаясь понять, как это Хэнк пробрался в наш номер. Потом вспомнил, что я сам взял его к нам вечером. Складывалась ситуация, когда имело смысл принять все многочисленные меры предосторожности, но я ограничился лишь одной этой.

Пока я сидел и зевал в темноте, Хэнк положил передние лапы на край кровати и попытался лизнуть меня еще разок. Я вяло отпихнул его.

- Лежать! - прошептал я, глядя на вторую кровать, где мирно спала Либби. - Я все понял: тебе хочется на улицу. Немножко потерпи.

Посмотрев на часы, я обнаружил, что уже довольно поздно: а именно шесть тридцать пять. Вчера я поставил будильник на семь. Протянув к нему руку, я выключил завод - встреча у кафе должна была состояться в семь пятнадцать.

Я встал и пошел в ванную. Несмотря на угрозы лечь спать в белье, Либби его постирала и повесила сушиться на душ. Еще один привет из семейной жизни. Вступив в утреннюю схватку с нейлоном - в данном случае в виде лифчика и трусиков, - я ностальгически подумал об уютном мире супружества, из которого меня вытряхнули уже много лет назад.