Дилижансом, дирижаблем

Приказный, красуясь перед князем, словно в цирке, поднял коня на дыбы, пританцовывая развернул на месте, взмахнул нагайкой и послал длинным прыжком вперед. Весь разъезд тут же сорвался с места и с гиканьем и свистом понесся в степь. Только подковы засверкали…

…Ворота во двор трехэтажного особняка Долгопятовых, традиционно и провинциально хранившего старинный стиль ампир, украшали огромные разноцветные надувные шары всевозможных форм и расцветок. От копий укрывших себя бессмертной славой воздушных крейсеров «Ослябя» и «Пересвет», до несколько легкомысленных стрекоз и даже фривольных сердечек. Видимо, к убранству территории приложил старания не только дворецкий, но и дочь виновника торжества.

Остановив паромобиль на площадке возле фонтана, Александр несколько секунд с удовольствием вдыхал насыщенный влагой воздух, любуясь причудливой игрой солнечных бликов на переплетении струй. И как велит обычай, бросил в чашу серебряный рубль. Чтоб в доме, значит, добро не переводилось, ну и ему чтоб рады были еще не единожды. Суеверие, конечно. На самом деле деньги исчезали в карманах дворовых слуг, но как сказано у Экклезиасте – что не нами заведено, не нам и рушить.

К именинам хозяина дома старинный фонтан модернизировали, и сейчас внутренняя часть его неспешно вращалась, периодически меняя высоту и пышность выплеска воды…

Бросив ключи от экипажа ливрейному лакею, князь взял с сидения продолговатый предмет, завернутый в белый бархат и аккуратно перевязанный «владимирской» лентой. С пустыми руками заявиться на именины не полагалось, и князь решил преподнести Павлу Дормидонтовичу один из пары дамасских клинков из собственной коллекции.

Во-первых, – этим он как бы намекал, что готов связать историю рода князей Катакази с семьей Долгопятовых. А во-вторых, – просто сделать приятное хорошему человеку. Как известно, военные всегда мечтают о чем-то цивильном, а партикулярные чины бредят оружием и звуками боевых сурм. Особенно, в преклонном возрасте.

– Ваше сиятельство, – старший лакей бросился к князю раньше, чем тот шагнул на ступени, ведущие на бельэтаж. – Прощения просим, вам завсегда рады и, если желаете, можете войти… только их высокоблагородие сейчас не в доме. Павел Дормидонтович в саду гуляют. Изволите пройти к ним или к хозяйке?

– В саду? – удивился князь. – Уже?

Обычно на открытый воздух гости перемещались из банкетного зала ближе к вечеру. Когда наступала пора посмотреть фейерверк, проветриться или… уединиться.

– Так точно-с, – угодливо поклонился лакей. – Павлу Дормидонтовичу уездное купечество преподнесло подарок, который никоим образом нельзя ввести в гостиную залу.

– Подарок… ввести?… – еще больше опешил Александр. – Что-то ты, любезный, слишком мудрено излагаешь. Попроще нельзя?

– Ой, да не слушайте вы его, милый князь! – нечто воздушное, в развевающихся белоснежных гипюровых кружевах изобразило непринужденный книксен, а потом еще с меньшей церемонией подхватило новоприбывшего гостя под руку. – Папеньке купцы лошадь подарили. Вот они ее в саду и осматривают.

– Мария! Как вы можете! Это же неприлично! – дородная гувернантка раскраснелась, словно из бани вышла. – Вот я вашей маменьке…

– Ой, бросьте, Аглая Ильинична. Мы с Александром Данииловичем сто лет друг друга знаем… – отмахнулась девушка. – Сидор! Прими сверток у их сиятельства!

– Нет, нет… – остановил князь лакея. – Это подарок.

– Вот и замечательно! – девушка рассмеялась. – Пойдемте, в сад, я все вам покажу. Там папеньку и поздравите…

Александр даже слегка растерялся. Машеньку он видел на прошлое Рождество, и в памяти князя запечатлелся милый, угловатый подросток, только начинающий приятно округлятся в нужных местах. А где не надо – наоборот, затянутый, как гвардеец на императорском смотре, и такой же скованный. А сейчас перед ним вертелась цветущая барышня. По-прежнему чуточку курносая, в наивных золотистых кудряшках, но уже сознающая свою привлекательность и степень воздействия на мужчин, именно этим, неповторимым мгновением созревания.

И князю, если он всерьез настроился изменить холостяцкую судьбу, стоило поторопиться. Такая красавица в девках не засидится… Небось, уже от кавалеров отбоя нет.

– Помилосердствуйте, Машенька… Куда вы меня тащите?

– А пришли уже…

Девушка завернула за угол оранжереи и вывела князя на просторную площадку для бадминтона. На газоне оживленно переговаривалось несколько мужчин в парадных мундирах и костюмах, скорее всего обсуждая великолепного вороного жеребца, которого пара конюхов неспешно выводили перед ними по кругу.

Павел Дормидонтович оглянулся на голос дочери, увидел нового гостя и поспешил навстречу.

Надворный советник был невысок и несколько тучен, из-за чего весьма напоминал расхожую карикатуру на чиновника-мздоимца. Но, только внешне. По слухам, Долгопятов собственноручно забил до полусмерти какого-то проныру, попытавшегося всучить ему взятку. Лет двадцать тому… В это трудно было поверить, глядя в добродушное и радостно улыбающееся лицо. Впрочем, на то они и слухи, чтобы быль и небылицы в кучу смешивать.