Дилогия об изгоняющем дьявола

И еще кое-что, чем бы я хотел с тобой поделиться. Ты не возражаешь? Хотя чего уж тут возражать. Я просто рассуждаю. Твои ученики увидели тебя на берегу. Они вдруг осознали, что ты восстал из мертвых. Петр стоит на палубе совершенно обнаженный. Почему бы и нет? Он рыбак, он молод и наслаждается жизнью. И вот теперь он не может дождаться, когда же судно доплывет до берега. Он возбужден, его переполняет радость, потому что он видит тебя. Он хватает первую попавшуюся под руку тряпку — ты помнишь это? — но не может потратить и минуту на то, чтобы как следует облачиться в нее. Поэтому он обматывает ее вокруг бедер, прыгает в воду и как сумасшедший гребет к берегу. Это уже кое-что. Когда я об этом думаю, я расцветаю. Это так не похоже на картину с изображением святых, где все насквозь пропитано благоговением и почтительностью. Все такое неподвижное. Вот это, возможно, и есть настоящий обман. Здесь же не было никакой тайны, никакого застывшего образа. И я верю, что все было именно так. Ибо это близко любому человеку, это удивительно и похоже на правду. Видимо, Петр очень любил тебя.

Так же как и я. Это тебя удивляет? Что ж, это действительно так. Ты существовал на самом деле, и эта мысль согревает меня. Ты воскрес — и это даже в меня вселяет надежду. А то, что ты, возможно, и поныне существуешь,— наполняет меня спокойствием и радостью. Я хотел бы дотронуться до тебя и увидеть, как ты улыбаешься. Ведь хуже от этого не станет.

Ну, хватит тут растекаться медом. Кто же ты? И чего ты хочешь от нас? Чтобы мы принимали страдания, как это сделал Ты на кресте? Ну что ж, мы так и поступаем. А потому, пожалуйста, не майся бессонными ночами, кумекая над этой проблемой. Мы в отличной форме. У нас все в порядке. Вот, пожалуй, и все, о чем я хотел поведать тебе в первую очередь. Да, еще кое-что. Отец Бермингэм, твой друг, передает тебе привет».

 ВТОРНИК, 15 МАРТА

 Глава седьмая

Киндерман явился в контору к девяти утра. Аткинс уже поджидал его. Результаты лабораторной экспертизы лежали на столе.

Киндерман уселся на свое место и освободил пространство для отчета, отодвинув в сторону книги с загнутыми страницами. В отчете подтверждалось использование сукцинилхолина. Здесь же приводились данные исследований отпечатков пальцев, снятых с наружных и внутренних металлических ручек деревянной ширмы в исповедальне. Они совпадали и не принадлежали убитому священнику.

Информация, полученная из редакции «Вашингтон пост», оставалась пока прежней: никаких новых сообщений не поступало. Аткинс добыл историю болезни Патерно, а также все сведения о нем, но Киндерман не стал тратить время на их изучение и лишь махнул рукой.

— Для нас это не представляет ровным счетом никакого интереса,— пояснил он.— Надо искать неизвестного с целлофановым пакетом и того, другого, в ветровке с капюшоном. Не путай меня больше. Кстати, где Райан?

— Он сегодня не работает,— сообщил Аткинс.

— Да, я забыл.

Киндерман вздохнул и откинулся на спинку стула. Потом посмотрел на коробку с салфетками, стоящую на столе, и, казалось, снова погрузился в размышления.

— Талидомид излечивает проказу,— рассеянно произнес следователь, а потом резко наклонился к Аткинсу: — Ты никогда не задумывался над тем, почему скорость света служит предельной величиной во всей Вселенной?

— Нет,— растерялся Аткинс.— А почему?

— Не знаю,— ответил Киндерман и пожал плечами.— Я просто так спросил. И кстати, раз уж мы занялись этим делом, ты знаешь, что говорит Церковь об ангелах? Что является основой их существа?

— Чистая любовь,— не задумываясь, изрек Аткинс.

— Вот именно. Даже падшего ангела. А почему раньше ты мне этого никогда не говорил?

— А вы никогда меня не спрашивали.

— Неужели я должен помнить о мелочах?

Следователь стремительно выудил из кучи бумаг на столе зеленую книгу и раскрыл ее там, где между страницами торчала этикетка от банки из-под маринованных огурцов, служившая теперь закладкой.

— Я случайно натолкнулся на эту мысль,— заявил Киндерман,— вот здесь, в книге, которая называется «Сатана». Ее написали твои друзья, католики и теологи. Слушай!

И следователь начал громко читать:

— «Существо ангела совершенно. Поэтому пламя ангельской любви не может разгораться постепенно. В этой любви нет начальной стадии тления. Ангел мгновенно вспыхивает разрушительной, сжигающей любовью, которая никогда не убывает».

Киндерман сунул книгу обратно в ворох бумаг на столе.

— Там еще говорится, будто такое положение вещей не может измениться. Независимо от того, что за ангел имеется в виду — падший или какой другой. Так зачем же мы все время твердим, будто это дьявол и черти вокруг нас устраивают разного рода беспорядки и заварушки? Все это ерунда. Такого просто быть не может. Во всяком случае, по мнению Церкви.

Киндерман уже вновь рылся на столе в поисках следующей книги.

— А как обстоит дело с отпечатками пальцев? — поинтересовался Аткинс.

— Ага! — обрадовался Киндерман, вытаскивая наконец нужную книгу и раскрывая ее на загнутой странице.— Вот теперь мы кое-чему можем поучиться и у птиц.