Дилогия об изгоняющем дьявола

Закончив осмотр трупа, Киндерман взглянул на небольшое черное распятие, висевшее на стене позади стула Еще немного постояв, он повернулся, вышел из исповедальни и сразу же столкнулся с Аткинсом. Киндерман сунул руки в карманы и, не глядя на помощника, приказал еле слышным голосом:

— Вынесите его отсюда. Сообщите Стедману. И снимите отпечатки пальцев с внутренней стороны ширмы.

Он медленно направился в глубь церкви.

Аткинс молча наблюдал за шефом. «Такой рослый, сильный мужчина,— рассуждал про себя сержант,— и каким же жалким и одиноким он сейчас кажется».

Киндерман тяжело опустился на скамью.

Аткинс отвернулся и пошел искать Стедмана.

Сложив на коленях руки, Киндерман мрачно уставился на них. Он вдруг почувствовал страшное одиночество. «Преднамеренность и случайность,— размышлял он.— Бог существует, это нам известно. Очень хорошо. Но о чем же он сейчас думает? Почему бы ему не вмешаться в это дело прямо сейчас? У нас ведь свобода выбора. Ну, хорошо. Раз мы так сами когда-то решили, отступать уже некуда. Может быть, терпению Бога просто нет предела? — На ум ему пришли строки из какого-то романа Честертона: «Когда на сцену является автор, пьеса заканчивается».— Ну и пусть. Кому это надо? И так все слишком далеко зашло. А вдруг сила и власть Бога ограниченны? Почему бы и нет? — Подобный ответ был проще простого и как нельзя лучше вписывался в данную ситуацию. Однако следователю он был явно не по душе.— Так кто же тогда Бог? Какая-нибудь деревенщина? Мужлан? Нет, это невозможно.— Разум Киндермана мог воспринимать Бога только как совершенство.— И нечего тут зря раздумывать».

Следователь покачал головой. Мысль о том, что Бог не всесилен, еще страшнее, чем та, что его вообще нет. Смерть — это конец, по крайней мере так считают те, кто не верит в Бога. А если Бог существует, но он недееспособен, что же он может совершить после смерти? Что если его власть не бесконечна, то и доброта — тоже? Что же получается? Выходит, это какой-то тщеславный, капризный и своенравный бог Иов? А если учесть, что у него в распоряжении целая вечность, то жутко даже представить, на какие новые пытки и мучения может он исхитриться.

Что же это еще за «Бог Ltd»?[32] Киндерман отбросил эту несуразную мысль. Бог — творец всех светил и небесных гуманностей, создатель силы тяжести и человеческого мозга, он таится в генах и частицах атома. Но как же тогда получается, что он не может справиться с раком или, например, с сорняками?

Киндерман уставился на массивное распятие над алтарем, и глаза его наполнились холодным блеском: «А какова твоя роль во всей этой заварухе? Ты можешь мне ответить? Или хочешь позвать адвоката? Тебе зачитать твои права? Ну, ладно, не надо переживать. Я твой друг. Я могу составить тебе протекцию. Только ответь мне на пару несложных вопросов, хорошо?»

Постепенно взгляд следователя смягчился, и он уже смотрел на крест со смирением, а в глазах застыло лишь удивление.

«Кто же ты? Божий сын? Нет, ты знаешь, что я в это не верю. Я спросил просто из вежливости. Ты не возражаешь, если я буду с тобой откровенен? Хуже от этого не станет. Если я тебе слишком надоем или далеко зайду, сделай так, чтобы в соборе застучали все окна. Я пойму и сразу заткнусь. Просто постучи окнами. Этого достаточно. Совсем не обязательно, чтобы мне на голову обрушилось все здание. С меня и одного Райана довольно. Ты, наверное, это уже заметил. А кто еще дуриком проскользнул к нам в отдел? Ну, не важно, я не хочу никаких обид и разборок. А пока что я не знаю, кто ты. Хотя ты определенно велик. Что, не расслышал? Я говорю: ты некто великий. Это же ясно как день. И мне не нужны доказательства. Какая разница? Для меня это не имеет значения. Я-то знаю. А ты знаешь, откуда мне это известно? Из твоих собственных слов. Когда я читаю “Возлюби врага своего”, я трепещу, я схожу с ума и в моей груди что-то поднимается — нечто такое, что, наверное, было там всегда. Будто бы все мое существо в эти мгновения полнится этой истиной. И тогда мне становится ясно, что ты велик. Никто на земле не смог бы сказать так, как ты. И никто не смог бы сделать того, что сделал ты. Такое просто вообразить невозможно. Твои слова не идут ни в какие сравнения.