Дима, Ведьма, Цог Бадрах

Сестра его, Даша год тому вышла замуж и теперь ходила, поражая воображение Димы огромным животом. Он всегда невольно краснел, когда Даша при встрече обнимала его, толкая все более округляющимся пузиком. Как будто не родившийся малыш бесцеремонно заявлял свои претензии на жизненное пространство. Но вот что странно, требования человека, которого ещё даже не было, вдруг сочли нужным учесть родители Димы и Дарьи.

Полгода тому назад умерла бабушка и это печальное событие, как водится, повлекло за собой цепную реакцию. По завещанию бабули, обожавшей именно Диму, однокомнатная квартира была поделена между ним и Дарьей. Бабуля поступила так, чтобы не обидеть внучку, а Дима тогда особенно и не задумывался над этим, безусловно тревожным фактом. В полной мере он осознал его, когда Даша вышла замуж за своего Артёма и молодые поселились в бабушкиной квартире.

И, хотя он желал сестре всяческого счастья, в душе заворочался и стал временами выглядывать маленький червячок смутных подозрений. Окончательно червячок оформился в здоровенную анаконду не так давно, в один из обычных будней, когда Дима пришёл с работы. Мама, ставя перед Димой тарелку с горкой аппетитно парящего картофельного пюре и двумя котлетами, пристроившимися сбоку пузатым боком, невинно сказала:

– Димусь, как ты смотришь на то, чтобы отписать Дашиному ребёнку свою половину бабушкиной квартиры?

Дмитрий едва не подавился пюре, которое, теперь, казалось не таким аппетитным. Даже котлеты как будто съежились, потемнели и потеряли свою сочную привлекательность.

– А я? – глухо спросил он, прожевывая ставшую невкусной массу.

– У тебя есть доля в нашей квартире, – с готовностью ответила мама.

– Так и у Даши есть, – мрачно произнёс Дмитрий, откладывая вилку.

Есть расхотелось совсем. А захотелось выпить бокал-другой коньяка и закурить. Это при том, что Буров был непьющим и некурящим.

– Да, у Даши есть. Но ты пойми, скоро у них будет малыш, – и мама пустилась в длинные нравоучения о том, что дети – это святое, что вот-вот родится его племянник, что Диме скоро тридцать лет и у него даже нет девушки, что наследника от него они так никогда и не дождутся…

– Может, мне сразу на кладбище отползти? – чуть дрожащим голосом осведомился сын.

– Дима! – в голосе мамы прорезался металл, как в детстве, когда Буров прибегал в разодранной одежде или с разорванным от игры в "Царя горы" рюкзаком. – Не переживай, никто тебя обделять не собирается! Дашенька отпишет на тебя свою долю здесь, а когда ты заведешь свою семью, мы с папой оформим на тебя завещание и эта квартира останется тебе и твоим деткам. Кстати, может быть, это станет стимулом для тебя завести наконец свою семью.

– Заводят кошек, блин, – начал потихоньку беситься Дима, – Мам, ты в своём уме вообще? Он ещё даже не появился! Вот родится, тогда и решу.

– Я просто хотела поговорить заранее, – упорствовала мама, явно решив отбить аппетит сыну пожизненно.

Дима с грохотом отодвинул стул, святотатственно царапнув ножками поверхность кафеля, от чего у мамы грозно сошлись на переносице брови. Парень демонстративно вышел из кухни и засел в своей комнате. Сегодня не хотелось биться в играх и раздражала музыка. Сегодня ему, непьющему человеку очень хотелось напиться вдрызг. И дело тут было даже не в пресловутых квадратных метрах. Хотя и в них тоже. Если ты вдруг начал считать что-то своим, а тебе вдруг говорят: "Отдай!» – это не просто злит, а выводит из себя.

Одновременно с обидой и прочими эмоциями нехорошими, в голове парня непроизвольно включился счётчик, который тут же проанализировал, что трёшка в Мытищах несопоставима по стоимости с однушкой в пределах Садового Кольца. Почему он, Дима, должен отдавать свою долю в московской квартире? Это раз. Во-вторых, с таким же успехом Даша могла бы отдать ему свою часть унаследованного жилья, а сама переехать в трёшку к родителям! Это было бы намного логичнее, учитывая, что скоро ей наверняка потребуется помощь в уходе за малышом. А также то, что малышу скоро нужна будет своя комната. Всё наверняка придумал хитро-мудрый Артём! Муж Даши тоже был из Мытищ, жил в такой же типовой трёшке, как и Дима, только ещё с кучей братьев и сестёр. Конечно, Буров мог бы подкопить денег и назло всем показательно и гордо взять ипотеку, но почему-то при мысли о многолетней кабале его бросало в холодный пот.

В голову парня полезли совсем гнусные мысли. О том, что надо было уговорить бабушку отписать квартиру на себя, тем более, Диму она любила и долго бы стараться не пришлось. О том, что Дашка чёртова коза и было бы хорошо, если бы она взвыла от проблем с ребёнком и сама переехала жить к матери. Даже приходила совсем уж тёмная мыслишка о том, что если бы малыш не родился совсем, было бы лучше… На этой неприятной думе Буров себя оборвал. Чёрная мысль, опустилась подобно комочку грязи на дно его души и растворилась в ней, понемногу отравляя. А ещё свербели и как болезненный прыщ не давали покоя слова матери о том, что пора заводить семью.