Дин Рид: трагедия красного ковбоя

– Но они, кажется, пытаются изменить ситуацию. Когда я был в Советском Союзе, я слышал много лестных слов об их премьере Косыгине, – проявил свою осведомленность Дин.

– Косыгин умный руководитель, и та реформа, которую он затеял в экономике, вещь хорошая, – кивнул в знак согласия Винчини. – Он понимает, что военная экономика должна уступить место мирной, в которую будут вплетены элементы рыночной. А контролировать такую экономику должно государство, как это имеет место у нас в Италии. Здесь государственный сектор превалирует над частным, и государство крепко держит в своих руках основные отрасли производства и банки. У вас на родине, Дин, господствует другой тип экономики: там крупнейшие монополии подчинили себе государство. Наконец, при третьем типе экономики доля государственного и частного секторов одинакова, как, например, в Англии.

– Косыгин, как я понял, склоняется к итальянскому варианту? – спросил Дин, когда его собеседник замолчал, чтобы сделать очередной глоток из своей чашки.

– Судя по всему, да. Он понимает, что если советская экономика не сможет стать конкурентоспособной, то его страну ждет крах. Но, к сожалению, опереться ему в руководстве практически не на кого. Молодежь, которая могла бы подхватить его идеи, оттесняется от руководства.

– Вы имеете в виду Шелепина?

– Я бы не хотел называть кого-то конкретно, а просто констатирую факт: молодых и энергичных руководителей в советском руководстве практически не остается. А без омоложения руководящих кадров невозможно двигаться вперед. А рывок просто необходим, тем более что сама мировая ситуация благоволит к советскому руководству. С конца 50-х годов весь мир с удивлением взирает на его успехи: тут и покорение космоса, и критика культа личности, и активность на международной арене. После этого миллионы людей во всем мире стали с симпатией относиться к России. А после того как ваши соотечественники развязали войну во Вьетнаме, эта тенденция только усилилась. Имея такие козыри на руках, Советский Союз просто обязан выиграть холодную войну. Но в силу упомянутых мною выше причин я боюсь, что он может бездарно разбазарить свои преимущества.

– Но, может, у Брежнева все-таки хватит мудрости не доводить дело до краха, – высказал предположение Дин.

– Мне тоже хотелось бы в это верить, – улыбнулся в ответ Винчини.

Затем, допив свое «эспрессо», он кивнул на чашку Дина и сказал:

– Вы так увлеклись разговором, мой друг, что забыли про свой кофе. А холодный он уже не так вкусен.

– Ерунда, – отмахнулся Дин. – Общение с вами стоит того, чтобы пожертвовать даже большим, чем чашка «эспрессо».

Дин нисколько не лукавил, говоря подобным образом: общение с Винчини на самом деле очень помогало ему разобраться не только в каких-то сложных моментах марксистско-ленинской теории, но и в тех процессах, которые происходили в мире и в самом Советском Союзе. Винчини был весьма образованным и, главное, недогматичным коммунистом, который не боялся высказывать даже самые нелицеприятные мысли о коммунистическом движении. Дину последняя черта нравилась особенно, хотя не все выводы Винчини он понимал и разделял. Однако, когда однажды Винчини обратился к нему с просьбой написать песню, посвященную приближающемуся юбилею, 50-летию Октябрьской революции, Дин с удовольствием согласился это сделать. Его даже не смутило заявление Винчини, что он не гарантирует, что эту песню в обязательном порядке опубликует на своих страницах газета итальянских коммунистов «Унита».

– Меня это мало волнует, – сказал Дин. – В конечном итоге я могу дать этой песне гораздо большую популярность, включив ее в свой репертуар.

Так в сентябре 1967 года на свет родилась песня «Мы – революционеры», которая стала плодом тех размышлений, которые претерпело сознание Дина после чтения марксистской литературы.

Мы – дети революции, и в этом наша суть,
Мы всем, кто нищ и голоден, укажем светлый путь.
На нашем красном знамени написаны слова
Бессмертные и дерзкие, как юная трава.
Враги кружили стаями, как будто воронье.
Но сжала Революция оружие свое.
И дух Свободы пламенно летит по всей земле,
И вновь восходит дерево, живущее в золе.
У белого и черного пребудет красной кровь.
Заря на нашем знамени взлетает в небо вновь.
Мы искры правды Ленина в сердцах своих храним.
Мы – дети Революции, как Че и Хо Ши Мин.