Дин Рид: трагедия красного ковбоя

В январе 1975 года Дин опять находился в Румынии, где проходили натурные съемки фильма «Братья по крови». К весне картина была снята, и Дин возобновил концертную деятельность. Планы на этот счет у него были масштабные: ему предстояло дать гастроли в трех странах – на Кубе, в Венгрии и Чехословакии.

Во время пребывания Дина на Кубе его нашел чилийский товарищ Луис Варгас. Он жил на Острове свободы почти два года, перебравшись сюда после пиночетовского переворота (после путча 10-миллионную Чили покинул 1 миллион жителей). Но жил не в праздной неге, а трудился в поте лица, поддерживая связь с чилийским подпольем (деньги на это на Кубе имелись – в 1973 году именно сюда были переведены на хранение валютные фонды правительства Сальвадора Альенде). В этом деле Луису и его товарищам активно помогала кубинская госбезопасность – ДГИ (Direction General de Intelligencia). Луис напрямую был завязан на Управление Америки, которое занималось тайными акциями и связями с зарубежным левым подпольем. Этим отделом руководил один из лучших кубинских разведчиков Мануэль Пиньеро Лосадо, который до этого возглавлял ДГИ. Лосадо хорошо знал Дина Рида, но только заочно. И он, общаясь с Луисом, всегда поражался, как тот с восхищением отзывается об американце и особенно о его политической активности.

– Артистам нельзя доверять, – отвечал Луису Лосадо. – Они привыкли идти на поводу у своего тщеславия и гоняться за внешним эффектом.

– Но Дин не такой, – возражал Луис. – Да, он артист, но это не главное его призвание, в душе он настоящий революционер. Такой же отчаянный, как я или любой другой из нашего круга. Вы не можете этого знать, поскольку не видели его в деле. А я видел. О нем даже команданте Че хорошо отзывался.

Услышав последнюю фразу, Лосадо усмехнулся в бороду (она была огненно-рыжей, за это Лосадо прозвали Рыжей Бородой). Он тоже слышал об этих отзывах Че Гевары, но всегда относился к ним скептически – он и Че считал приверженцем эпатажных поступков. Когда в 1967 году Че задумал поднимать восстание в Боливии, Лосадо был против этого, считая, что время для этого еще не наступило. Но его не послушали, и Куба помогла Че людьми и средствами: несколько сотрудников ДГИ из Управления Америки отправились с команданте в Боливию. И все сложили там головы. Лосадо мог напомнить об этом Луису, но не стал – понял, что это бесполезно. Вместо этого он сказал:

– Мне нравится, что ты защищаешь этого гринго, как собственного брата. Надеюсь, эта вера поможет тебе, когда вы отправитесь в Чили.

Поездка, о которой говорил Лосадо, была та самая затея Дина, о которой он упоминал еще в прошлом году в Париже. Дин собирался нелегально проникнуть в Чили, чтобы воочию убедиться в ситуации, сложившейся в Чили при Пиночете. Эти сведения Дин собирался потом озвучить с высокой трибуны ВСМ и других международных организаций. Однако была еще одна причина для поездки Дина в Чили – творческая. Луис и его товарищи хотели, чтобы Дин помог кинематографистам из чилийского Сопротивления в работе над документальным фильмом, который создавался в суровых условиях подполья. Ведь несмотря на то, что в Чили зверствовала хунта, национальный чилийский кинематограф продолжал существовать. Правда, большая часть кинематографистов работала вне пределов страны (за два года после переворота в мире было снято несколько фильмов про современную ситуацию в Чили), однако ряд деятелей кино находились и в Чили, с риском для жизни продолжая свою деятельность. Они снимали документальные фильмы, каждую минуту рискуя быть обнаруженными пиночетовскими ищейками, что грозило только одним – смертью (кстати, за первые годы правления хунты чилийский национальный кинематограф был практически уничтожен – 110 деятелей кино бесследно пропали в пиночетовских застенках).

Устроители поездки Дина в Чили прекрасно отдавали себе отчет, что для него риск ареста тоже очень велик. Но в то же время они были уверены, что самого ужасного – физического устранения Дина – произойти не должно: несмотря на всю свою жестокость, пиночетовская хунта старалась не совершать явных беззаконий, о которых стало бы известно всему миру. И дело здесь было вовсе не в мягкости хунты, а в политических и экономических интересах – режим Пиночета боролся за свое признание в мировом сообществе, а также финансовые кредиты. В обоих случаях дела у Пиночета обстояли не самым лучшим образом. Например, в марте 1975 года было отменено заседание Парижского клуба, который должен был рассмотреть сроки погашения задолженности Чили. Сразу несколько государств – Англия, Италия, Швеция, Нидерланды, Бельгия, Дания и Норвегия – заявили, что не считают возможным предоставлять финансовые льготы Чили, пока там нарушаются права человека. В такой ситуации любое физическое воздействие на такого известного в мире человека, как Дин Рид, да еще подданного США, могло пагубно сказаться на имидже пиночетовского режима. Так что время приезда Дина в Чили было выбрано не случайно.