Дин Рид: трагедия красного ковбоя

История еврокоммунизма началась еще в конце 60-х, а в мощное движение он оформился недавно – с конференции 1974 года в Брюсселе, когда было продемонстрировано совпадение позиций компартий Испании, Италии, Франции, Финляндии и некоторых других. В последующие годы они все больше сближались на общей идейной платформе, что, в частности, проявилось на конференции в Восточном Берлине в июне 1976 года, где лидер итальянских коммунистов Энрике Берлингуэр впервые официально и употребил этот термин – «еврокоммунизм». На чем же он базировался?

Идеологи еврокоммунизма ставили целью глубже разобраться в том, почему рабочее движение на Западе отстает от прогресса, не сумев включиться в процесс революционных перемен, открытый победой Октябрьской революции в России. В итоге они пришли к мнению, что советская модель социализма неприемлема для стран развитого капитализма. Отсюда и желание переосмыслить опыт СССР, основанный на новом, как они утверждали, понимании соотношений между социализмом и демократией. Главным постулатом еврокоммунизма было утверждение, что социализм без свободы – это не социализм. При социализме должна существовать многопартийность, светское (то есть деидеологизированное) государство и разделение властей: судебной, исполнительной, законодательной. Путь к социалистическому обществу – это развитие демократии и перенос ее из политической области в экономическую и социальную сферы общественной деятельности. Идеологи еврокоммунизма также ратовали за смешанную экономику.

Исходя из этого, еврокоммунисты отвергали идею диктатуры пролетариата, поскольку, по их мнению, эта идея так и не была нигде осуществлена – еще ни разу в истории пролетариат не добивался своей диктатуры. Под взятием власти идеологи еврокоммунизма понимали не однопартийный переворот, а приход к управлению государством широкого народного объединения – фронта трудящихся и интеллигенции.

В авангарде критиков КПСС шла компартия Испании. Сразу после легализации в 1977 году тамошние коммунисты вычеркнули слово «ленинская» из определения своей партии. Как объяснил лидер КПИ Каррильо: «Я мотивировал этот шаг тем, что ленинизм принадлежит уже прошлой эпохе. Конечно, рабочий лидер, который не читал Ленина, безнадежно необразован. Но если вы хотите иметь современную партию, которая хочет решать современные проблемы, то надо признать: основополагающие идеи Ленина устарели и в современных условиях могут оказаться ошибочными. Я имею, прежде всего, в виду идею превращения империалистической войны в гражданскую и захвата власти, а также идею диктатуры пролетариата».

В мае того же 1977 года тот же Каррильо выпустил книгу «Еврокоммунизм и государство», где говорилось, что советская система вовсе не диктатура пролетариата и не рабочая демократия, а бюрократическая диктатура чистой воды. Да еще со всеми отличительными чертами тоталитарного режима. Эта книга была напечатана во многих странах, однако в СССР она была запрещена. В журнале «Новое время» появилась короткая аннотация на эту книгу, где она была разбита в пух и прах. В статье говорилось, что этой книгой лидер испанских комммунистов оказывает хорошую услугу классовому врагу и способствует усилению агрессивного блока НАТО. Что, кстати, было недалеко от истины.

Именно об этой доктрине еврокоммунизма и спорили Дин и Хуан, когда встретились вновь после стольких лет разлуки. Хуан горячо поддерживал лидера своей компартии, Дин же, напротив, критиковал его, хотя некоторые его постулаты и поддерживал: расширение свобод, разделение властей. Однако в остальном радикализм еврокоммунистов его откровенно пугал. Хуан пытался его переубедить.

– Как ты не понимаешь, что Октябрьская революция дала гораздо больше народам за пределами СССР, чем его собственным народам, – горячился Хуан. – Из страха, что она вызовет цепную реакцию, капитализм был вынужден сделать столько уступок, что они модифицировали нашу систему. Сегодня испанские рабочие имеют такие права, которые советским даже не снились.

– А ты был в Советском Союзе, чтобы судить о правах их рабочих? – не менее эмоционально отвечал своему оппоненту Дин. – Да, там много недостатков, но эта система функционирует и обеспечивает жизнедеятельность огромной страны, в которой почти два десятка республик. И рабочих там никто не эксплуатирует, подобно тому, что происходит на Западе. Ты хоть раз слышал, чтобы в Советском Союзе бастовали фабрики или заводы?

– Может быть, советские рабочие и рады бы забастовать, но они боятся репрессий.

– Да нет там никаких репрессий вот уже почти тридцать лет! Сколько можно пугать мир сказками о жуткой атмосфере, царящей якобы в СССР?!

– И однопартийной системы там тоже нет? – с явной издевкой в голосе спросил Хуан.