Дин Рид: трагедия красного ковбоя

– То же самое думал Линдон Джонсон, когда отправлял своих солдат во Вьетнам. – Дин вновь вернул своего собеседника к событиям одной из самых кровопролитных войн в Юго-Восточной Азии.

– Я не думаю, что число афганских оппозиционеров равнозначно числу вьетконговцев, – продолжал стоять на своем Купцов-старший. – Хотя, конечно, шансы на то, что мы можем увязнуть в Афганистане, весьма велики. В таком случае это сильно подорвет наш авторитет в международном сообществе. Ведь мы совершим акт агрессии. Согласно резолюциям ООН, вводить войска в какое-либо государство можно только в том случае, если этому государству угрожают извне. Но Афганистану никто не угрожает, там идет гражданская война. Вот почему все последние заседания Политбюро не обходятся без обсуждения ситуации в этой стране. Однако слишком много факторов тянут чашу весов в сторону вторжения. Во-первых, события в Иране, где поднимает голову исламский фундаментализм, во-вторых – агрессивная политика Китая в Юго-Восточной Азии. Плюс то, о чем я говорил ранее: американские «Першинги» в Западной Европе. В сложившейся ситуации потеря Афганистана для нас смерти подобна: ведь эта страна, вместе с Вьетнамом, Камбоджей и Индией, создает некий «санитарный кордон», препятствующий американской и китайской экспансии.

Сказав это, Купцов-старший замолчал, поскольку рядом с лавочкой, на которой они сидели, остановилась молодая влюбленная парочка, которая, совершенно не стесняясь окружающих, слилась в долгом и страстном поцелуе. Затем как ни в чем не бывало парочка продолжила свой путь, а Купцов-старший философски изрек:

– В то время как мы с тобой, Дин, спорим о мировой политике, эти простые берлинцы просто наслаждаются жизнью.

– Однако это наслаждение находится в прямой зависимости от тех проблем, которые мы с вами сегодня обсуждаем, – ответил Дин. – Поэтому я считаю, что мы обязаны сделать все, чтобы второго Вьетнама не случилось. И я прошу вас, Петр Сергеевич, все-таки довести ту информацию, о которой я вам рассказал, до компетентных людей. Я могу на это надеяться?

– Безусловно, – практически без паузы ответил Купцов-старший. – Я тоже придерживаюсь мнения, что даже если нельзя изменить ход истории, все равно надо стараться до конца оставаться верным своему долгу. В противном случае наши внуки нас проклянут.

Между тем после гастролей в ГДР Дин практически сразу отправился в новое турне – на этот раз в Чехословакию. Правда, эта поездка была короткой – она заняла чуть больше недели (21–30 октября). Но именно там Дин встретился с Генрихом Вайсом, который специально прилетел в Прагу для встречи с ним, чтобы узнать о результатах встречи Дина с Петром Купцовым. Прогуливаясь по Карлову мосту и проходя мимо задумчивых скульптур, застывших над прозрачными водами Влтавы, Дин в подробностях описал свою встречу с советским дипломатом. Вайс слушал внимательно, ни разу не прервав плавного течения рассказа. А когда Дин замолчал, глубокомысленно изрек:

– Чему быть – того не миновать.

– Ты считаешь, что русские все-таки решатся на вторжение? – спросил Дин.

– Странно слышать этот вопрос после того, что ты мне поведал, – удивился Вайс. – К тому же мне стало известно, что опальный лидер НДПА Бабрак Кармаль, который находится здесь, в Праге, в качестве посла, в последнее время зачастил в Москву. Судя по всему, именно его русские готовят на место Амина.

– А вдруг русские одной этой заменой и ограничатся? – высказал предположение Дин.

– Я бы согласился с этим доводом, если бы у Кармаля была опора в НДПА, – возразил Вайс. – Но ее, увы, нет. Значит, Кармаль будет сидеть на троне при поддержке советских штыков. Вполне распространенный в мировой политике способ удержания власти.

И все-таки даже этот разговор не смог окончательно убедить Дина в том, что советское вторжение в Афганистан дело решенное. И он продолжал тайно надеяться, что этого убийственного шага советское руководство не предпримет. А найти подтверждение этим своим надеждам Дин предполагал в Москве, куда он собирался вылететь после гастролей в Чехословакии. Повод для этого у него был убедительный. 29 октября появилось постановление ЦК ВЛКСМ о присуждении Дину Риду премии Ленинского комсомола. Причина была указана сугубо творческая: «за песни, посвященные антиимпериалистической солидарности, миру и дружбе народов». На самом деле Дин был удостоен высокой награды (к слову, это был первый и единственный случай, когда премия Ленинского комсомола вручалась американцу) не только за свое творчество, но и за те услуги, которые он оказывал советскому правительству на поприще борьбы за мир.

Кстати, в первоначальных планах Москвы значилось награждение Дина Рида более весомой премией – Ленинской, однако на самом кремлевском верху это предложение не прошло по причине, которая уже упоминалась ранее: окружение Брежнева не хотело огорчать своего генсека, который по-прежнему ревностно относился к тому, чтобы на поприще борьбы за мир у него не было равных конкурентов.