Дина. Чудесный дар

– В переходе у Драконьего двора. Он не захотел взять меня с собой. Он сказал, что ему необходимо уйти из города, а я буду только обузой… Он не хотел взять меня с собой…

Мне было нетрудно сделать вид, будто я оскорблена и зла на Нико.

– А что ты тогда сделала? Где взяла эту одежду?

– Я? Она сушилась на веревке. Но я вовсе не воровка! Нет, это вовсе не так! Я встретила женщину, которой нужен был мальчишка – приносить дрова. Она платит мне полскиллинга за каждую корзину. Я думала… – Тут я снова всхлипнула. – Думала, что смогу немного заработать и найти кого-нибудь, кто проводит меня домой. Но здесь все так дорого…

– А твоя мамаша? Уж не собираешься ли ты улизнуть и оставить ее здесь одну?!

– Я ведь не знала… До сегодняшнего дня я не знала… что вы… что она…

– Что она в тюремной камере?

– Да! Я ведь этого не знала!

В покоях повисло молчание. Потом он оттолкнул меня, оттолкнул без раздражения или жестокости, но все же я почувствовала, как в руке кольнуло… Отворилась, а потом снова затворилась дверь. И опять настала тишина.

Может, я осталась одна? Не уверена! Я по-прежнему сидела на гладком твердом каменном полу, от холода меня била дрожь, я чувствовала себя ничтожной и трусливой, у меня все болело.

Я не знала, поверили ли они мне. Возможно, что так и они вышли посоветоваться.

Дверь снова отворилась. Раздались шаги.

– Ты слушаешь меня?

То был голос Несущей Смерть, голос низкий и резкий. Ее запах обволакивал меня.

– Ты слушаешь меня, ведьмино отродье?

– Да… – прошептала я. Я не осмелилась промолчать.

– Твоя мать, ведьмино отродье, умрет завтра. Твоя мать умрет завтра, а монстр сможет расхаживать везде и всюду, говорить, есть, пить и дышать еще долго, а она превратится в окровавленный кусок мяса и груду костей. Этого ты хочешь? Ты рада этому? Ты столь равнодушна?

Кажется, в эту самую минуту я превратилась в ледышку. Точнее не скажешь! Это вовсе не значит, будто рука моя перестала кровоточить и стучать и причинять боль. Это лишь ровно ничего больше не значило. Казалось, что я переместилась куда-то в закоулки собственного мозга, далеко-предалеко от всего остального. Внутри же под моей собственной теплой кожей я превратилась в статую, в куклу изо льда – твердую, и прозрачную, и неподвижную.

Она ждала. Но у ледяной статуи не было желания говорить. Я не произнесла ни слова. Тогда она внезапно фыркнула, словно в ноздри ей ударил неприятный запах, и отскочила на шаг. Я слышала, как зашуршали ее шелковые юбки.

– Она в грязи! От нее воняет! Облейте ее водой и вышвырните вон! Не желаю, чтоб это дьяволово отродье оставалось в моем доме!

Они, должно быть, уже стояли наготове. Я не успела даже прикрыть голову. Холодная как лед вода обрушилась на меня со всех сторон – спереди, сзади, сверху! Три огромных, полных доверху ведра! Я была мокрая, как утопшая мышь. Меня снова куда-то поволокли, но на этот раз не так далеко. По невысокой лесенке наверх, а потом за дверь. Холодный ночной воздух ринулся мне навстречу. Меня столкнули куда-то вниз, и я упала на колени, но не на гладкий каменный пол, а на неровную, выпуклую брусчатку.

– Прощай, ведьмино отродье! – огрызнулся напоследок один из безликих голосов. – Мне жаль твою мамашку!

Короткий щелчок ножа, и руки мои свободны, вялы и мертвы, словно у тряпичной лоскутной куклы, ведь они так долго были связаны!.. Они опали – сначала вперед, а потом по бокам… Меня в последний раз с силой толкнули в спину, и я рухнула ничком на холодные, по ночному влажные камни мостовой.

Я еще долго лежала, ожидая следующего удара. Шаги удалялись, хотя я не была уверена в том, что ушли все. Но время шло, и по-прежнему стояла тишина. Моя укушенная драконом рука не хотела повиноваться, но мало-помалу ожила другая рука, и мне удалось подняться и сесть. Оцепеневшими пальцами схватилась я за полоску ткани, закрывавший мне глаза. Узлы мне так и не удалось распутать, повязка сидела так крепко, что мне никак было не стащить ее, но в конце концов я сдвинула ее на лоб и снова смогла видеть.

Я сидела посредине Арсенального двора. Месяц висел прямо над башней западного флигеля, и там не видно было ни души. Наверху, в тени ворот Драконьего двора, менее чем в тридцати шагах от меня, валялся прикованный дракон, свернувшийся, словно змея в корзинке. А во мне самой ледяная кукла холодно и ясно размышляла, взвешивая, не смогу ли я убить его сейчас, покуда он вял и медлителен в ночной стуже. Но копья у меня не было и сил наверняка тоже не хватило бы; а кроме того, там, на Драконьем дворе, было еще немало драконов. Они попросту пригонят нового.

Я встала. Ноги были как чужие – холодные и оцепенелые. Единственное, что не страдало от холода, – это укушенная драконом рука; она вся горела, а внутри что-то дергалось, словно там засело еще одно, особое сердце. Я двинулась через площадь. Возле колодца, не чуя ног, я остановилась и попила из конского корыта, потому как не в силах была поднять снизу ведро свежей воды. Вода была холодная и на вкус слегка отдавала камнем или мхом; но, хотя я промокла насквозь, мне жутко хотелось пить.