Динамика бессознательного

[254] Поведение новых элементов, которые группировались в бессознательном, но еще не ассимилированы сознанием, аналогично поведению комплексов. Эти элементы могут опираться на сублиминальное восприятие или быть творческими по своей природе. Как и комплексы, они ведут самостоятельную жизнь до тех пор, пока не будут осознаны и не интегрируются в бытие личности. В области художественных и религиозных явлений подобные элементы также могут проявляться в персонифицированном облике, прежде всего в качестве архетипических фигур. В мифологических исследованиях их называют «мотивами»; Леви-Брюль говорит о representations collectives[181]; Юбер и Мосс рассуждают о «категориях воображения». Я сам разработал понятие коллективного бессознательного, чтобы охватить все эти архетипические формы. Архетипы суть психические формы, которые, подобно инстинктам, свойственны всему человечеству, а свидетельства их присутствия можно найти везде, где сохранились соответствующие текстовые записи. Будучи факторами влияния на человеческое поведение, архетипы играют очень важную роль. Через процесс отождествления их воздействию подвергается личность в целом. Наилучшим объяснением здесь служит тот факт, что архетипы, по всей видимости, символизируют типические жизненные ситуации. Обилие показаний о тождестве с архетипами можно найти в психологическом и психопатологическом материале. Хорошим примером будет и психологическое описание ницшевского Заратустры. Различие между архетипами и плодами шизофренического расщепления заключается в том, что первые – это сущности, наделенные личностью и заряженные смыслом, тогда как вторые – лишь фрагменты, остатки смысла, на самом деле продукты распада. Впрочем, как те, так и другие в значительной степени наделены способностью влиять на эго-личность, управлять ею и даже ее подавлять, что ведет в итоге к временной или длительной трансформации личности.

[255] 2. Как мы видели, присущая психике склонность к расщеплению, с одной стороны, означает, что психика распадается на множество структурных элементов, а с другой стороны, открывает возможность для изменений и дифференциации. Это позволяет отдельным элементам психической структуры отделяться, в силу чего – за счет напряжения воли – они обучаются и доводятся до максимального уровня своего развития. Именно так определенные способности, особенно те, что предпочтительны для общества, могут поощряться, а другими попросту пренебрегают. В результате возникает несбалансированное состояние, сходное с тем, которое вызывается доминирующим комплексом, – то есть с изменением личности. Укажу особо, что мы не рассматриваем этот случай как пример одержимости комплексом; это лишь односторонность. Тем не менее фактическое состояние остается приблизительно одинаковым, различие в том, что односторонность проистекает из намерений индивидуума и поощряется всеми доступными ему средствами, а вот комплекс ощущается как нечто враждебное и причиняющее урон. Люди зачастую не понимают, что осознанно проявляемая односторонность выступает одной из важнейших причин возникновения нежелательных комплексов, и что, наоборот, некоторые комплексы приводят к односторонней дифференциации сомнительной ценности. Определенная степень односторонности неизбежна – и в той же самой степени неизбежны комплексы. Под этим углом зрения комплексы можно сравнить с модифицированными инстинктами. Инстинкт, подвергшийся слишком большой психизации, способен «мстить» в форме автономного комплекса. Это одна из основных причин возникновения неврозов.

[256] Общеизвестно, что очень многие способности человека могут дифференцироваться. Не стану углубляться в подробности конкретных историй болезни и должен ограничиться здесь рассмотрением нормальных способностей, всегда присутствующих в сознании. Сознание есть, в первую очередь, орган ориентации в мире внешних и внутренних фактов. Прежде всего, оно устанавливает тот факт, что нечто существует. Я называю эту способность ощущением, имея в виду не специфическую деятельность какого-либо органа чувств, но восприятие как таковое. Другая способность позволяет нам истолковывать воспринятое; ее я назову мышлением. Посредством этой функции воспринимаемый объект ассимилируется и трансформируется в психический элемент гораздо лучше и полнее, нежели при простом ощущении. Третья способность направлена на установление ценности объекта, и эту функцию оценки я называю чувством. Чувственная реакция боли-удовольствия отмечает наивысшую степень субъективации объекта. Чувство устанавливает между субъектом и объектом настолько тесные взаимоотношения, что субъекту необходимо выбирать между принятием объекта или его отвержением.