Динамит для сеньориты

— Посты надо отодвинуть подальше, скоро светает, — подал голос Хосе. — Этой ночью мы не переправимся, — продолжал он. — Если даже командир найдет переправу, затемно до нее не дойти…

Конечно, если их так долго нет, то и переправы близко нет. В этот момент перед нами внезапно появились все трое наших разведчиков. Умеют же тихо ходить!

— Переправы нет, — сказал Артур. — Пока можно переждать на старой мельнице, это неподалеку. Только надо бежать быстро; если фашисты увидят, что мы там укрылись — несдобровать.

Хосе разом поднял всех на ноги, отозвал дозоры, и мы цепочкой вытянулись по берегу. Бонилья шагал возле меня. Удивительно, что он так хорошо выдерживает этот переход. После ранения у него было плохо с легкими, и он почти полностью оглох, но все дружно решили оставить его в отряде, тем более что его жена и дочка тоже остались у нас.

— А здорово ребята тянут! — сказал Бонилья с улыбкой, оглянувшись на товарищей.

Действительно, мы двигались довольно ходко. Откуда силы взялись? Почти весь отряд босой. Сальвадор тоже старался держаться рядом со мной. Время от времени он подставлял плечо, чтобы я могла опереться. На другом плече у него был пулемет. В рассветном полумраке его лицо кажется зеленым. Восток слегка заалел, и отряд прибавил шагу. Впереди показалась серая стена мельницы с большим черным проломом. Командир приказал остановиться, залечь и добираться до мельницы перебежками по трое. Пока можно опуститься на землю, хотя бы на несколько минут. Казалось невероятным, что я снова смогу подняться.

Бонилья опустился рядом, но вдруг встал и полез в гору. Было еще недостаточно светло, чтобы рассмотреть, что привлекло его внимание. Поднявшись на несколько метров, он что-то сорвал и повернул обратно. Я увидела в его руке маленький букетик бледно-розового шиповника.

— На, держи…

Да, Испания — это Испания. Здесь все еще поют серенады, хотя бы у порога штаба, и дарят девушкам цветы.

— Хосефа, беги, твоя очередь! — скомандовал Артур.

…Заря так и не разгорелась. Плотные тучи снова заволокли небо, полил дождь. Мельница оказалась просторной и пустой. Для пленных нашелся подходящий подвал. На чердаке разместились пулеметчики, а в большой полутемной комнате с узкими окнами — все остальные. Часового выставили во дворе, второго — на берегу реки, которая виднелась под самыми окнами. Берега здесь сходились так близко, что река превращалась в стремительный поток. Пока на противоположном берегу ничего нельзя было разглядеть, да и склоны покрыты густым кустарником. Впечатление такое, что наши позиции или очень высоко, или их нет здесь совсем. Вошел Артур и сел прямо на пол.

— Если бы на этой чертовой мельнице удалось достать хоть клок соломы!

Согреться нечем, от серых камней метровой толщины исходит могильный холод, а одежда на всех мокрая насквозь.

— Будем ждать, пока спадет вода? — спрашиваю я сквозь дрему.

— День подождем, все равно податься некуда. Потом пойду искать подступы к мосту, — ответил Артур.

Наверх из подвала поднялся сконфуженный Молина и замялся на пороге.

— Пленные требуют еду. Они сказали, что если мы их держим, то должны и кормить.

— Скажи, что еды не будет. Совсем обнаглели! — возмутился Хосе.

Молина ушел, но вскоре вернулся обратно.

— Хосефа, пленные грозятся, что убегут.

Артур сердито фыркнул и послал к пленным Амарильо. С этим много не поговоришь.

Не спалось. Сыро и холодно. Местами стены покрывала плесень. Низкие полугнилые своды напоминали памятники романской архитектуры десятого — двенадцатого веков… Может быть, эта мельница и не моложе. Бойцы притулились по углам и дремали сидя. Никто не рискнул лечь на каменные плиты. Всем хотелось есть, но об этом не заговаривали.

Прошло часа два. Время ползло медленно-медленно. Откуда-то появился Хосе, усыпанный соломенной крошкой. Он сладко зевнул, затем, потянувшись и расправив широкие плечи, стал выбирать из волос соломинки.

— Смотри-ка! Хосе где-то соломы достал… Что же ты молчал?

— Это не солома, это труха, кроме того, там мыши.

— Ну и что ж, что мыши?

— Я думал, ты мышей боишься…

Мы гурьбой бросились на чердак за трухой, но Амарильо, только что поднявшийся из подвала, так и застыл на пороге. Оказалось, что мышей боится лишь он. Наши пулеметчики на чердаке уже растащили половину трухи и попытались на ней устроиться. Собрать охапку трухи не так-то легко. Мы засыпались ею с головы до ног, а в руках почти ничего не оставалось: она вытекала, как вода. Вниз мы принесли очень немного и высыпали на каменные плиты. Поспать нам не дал Хосе, пришло время менять караул. Я было тоже направилась со всеми, но Хосе меня прогнал:

— Замерзнешь, иди наверх!