Динамит пахнет ладаном

Но у Веры был свой козырь в этой игре. Конкуренция — вот на чем она собиралась сыграть. Деловые люди уважают силу. Тот, кто победил в конкурентной борьбе, заслуживает уважения. Лучше сотрудничать с победителем, чем с побежденным, даже если побежденный приходится тебе родным братом.

А Майер и Зак вовсе не были братьями Хелмса. Кто они ему? Лишь партнеры. А партнеров иногда приходится менять…

— Они идут, — донесся до нее приглушенный голос Павла.

Вера поправила шаль так, чтоб она, ниспадая на лоб, почти полностью закрывала глаза.

Полковник Хелмс забрался в пролетку и сел на диван напротив Веры. Дверца мягко захлопнулась, Павел задернул полог, и экипаж тронулся.

Несколько минут они сидели молча друг против друга, слушая цокот копыт по брусчатке и голоса толпы, текущей по обеим сторонам улицы.

Наконец, Хелмс спросил отрывисто:

— Кто вы?

— Ваши газеты называют нас непримиримыми террористами, — ответила Вера.

— Я знаю, как делаются газеты. Поэтому и спрашиваю. Кто вы на самом деле?

— Мы анархисты. Это значит, что мы враги государства. Любого государства. И любого правительства. Это значит, что мы открыто выражаем те чувства, которые испытывает каждый нормальный гражданин любой страны. Правительство является врагом любого фермера, любого бизнесмена, любого художника и любого мыслителя. Оно навязывает всем нам свою волю, оно всех нас грабит, оно насилует нашу душу и нашу мысль, и оно всех нас убивает. По приказу правительства люди убивают друг друга на войне, или посылают на смерть своих сыновей. Правительство — убийца, грабитель и насильник. Но сопротивляться ему решаются только анархисты. Точнее, только непримиримые анархисты. В нашем движении сейчас стало слишком много различных школ, кружков, сект. Мы называем себя непримиримыми, чтобы отличаться от всех остальных.

— Я видел разных анархистов, — сказал Хелмс. — Все они были из высшего слоя. Образованные. Даже слишком образованные. Да, среди них были мыслители и художники. Но ни одного бизнесмена или фермера. Ни одного инженера. Они могут произносить зажигательные речи, но сами не способны даже вставить запал в динамитный патрон. Один из них мог часами рассказывать мне о том, как замечательно будет устроено общество будущего, в царстве анархии. Он уехал в Россию, чтобы приблизить наступление этого царства. Но ему не удалось разрушить государство. Все, что он разрушил — это лишь гостиничный номер. Ну, и собственное тело, разумеется. Говорят, от него не осталось ничего. Только фальшивый паспорт.

— К чему этот печальный рассказ?

— К тому, что все анархисты, которых я видел, были мечтателями и пустозвонами. Да, они произносят вслух то, о чем думает каждый обыватель. Невелика заслуга — изрекать банальности. Но вы, «непримиримые», как мне кажется, сделаны из другого теста. Кто готовил подрыв нефтехранилища?

— Надеюсь, вы не рассчитываете услышать его имя и адрес?

— Меня интересует его профессия.

— Он военный.

— Среди вас много таких?

— Все, — спокойно сказала Вера.

И это была чистая правда. Ибо она с полным правом отнесла и себя к тому же сословию, к какому принадлежал Павел. А других соратников у нее не было.

Хелмс долго молчал, вертя в пальцах сигару, но не зажигая ее.

— В прошлый раз я говорил с Полом Орловым. Нам не дали закончить разговор. К сожалению. Если бы он сразу сказал, кого представляет…

— Он и сказал. Но вы не расслышали. Не захотели расслышать.

— Итак, вам нужен динамит.

— Не только. Нам нужно оружие. Нам нужны деньги. И нам нужен постоянный источник того и другого, — сказала Вера. — Потому что борьба будет долгой и тяжелой.

Она вздохнула, собираясь с мыслями. До сих пор ей было легко, потому что она говорила то, что привыкла говорить. Сейчас же предстояло лгать. Вера ненавидела ложь во всех ее проявлениях. Но в борьбе приходится использовать любое оружие.

— Безусловно, вам известно, что я прибыла сюда по заданию Бюро. Вам также известны мои задачи.

— Да, я всё знаю.

— Боюсь, не всё. Люди, которые прибыли вместе со мной, называют себя уполномоченными представителями Бюро. Однако по крайней мере один из них заслуживает того, чтобы предстать перед нашим трибуналом. По подозрению в измене. Мне удалось случайно обнаружить черновики зашифрованного письма. Знаете ли, многие наши товарищи действительно принадлежат к тому классу, о котором вы говорили. К разряду ораторов, трибунов, неспособных ничего сделать своими руками. К шифровальному делу они относятся с убийственной небрежностью. Мне удалось по черновикам восстановить текст письма. Речь шла о том, что груз, ради которого мы прибыли в Техас, будет направлен по согласованному маршруту. Порт Ричмонда в этом письме был назван точкой перехвата.

— Перехвата? — Хелмс прищурился.

— Не говоря уже о том, что одно только разглашение подобных сведений равносильно прямой измене, в письме было и кое-то еще, — продолжала Вера. — Называлась сумма, в которую этот человек оценивал весь груз. Исходя из этой суммы, он устанавливал размер своих комиссионных.

— Кто написал шифровку? — спросил Хелмс. — Куда она была отправлена?

Вера покачала головой.