Динамит пахнет ладаном

— Мне нравится ваша реакция, Зак, — сказал Хелмс. — Вы все просчитали примерно так же быстро, как я. Правда, я это сделал три дня назад, как только Зебулон передал мне это послание. И за эти три дня мне удалось продвинуться в нужном направлении. Джентльмены, не хотите ли немного прогуляться?

— Именно это мы и собирались сделать, — заявил Тихомиров, пытаясь вальяжной улыбкой загладить минутную растерянность.

Оставив Мэнсфилда на диване, они сошли вниз, погрузились в коляску и поехали на другой конец города, в район «красных фонарей». Захар оживился, разглядывая ярко освещенные улицы, на которых теснились красотки, подпирая стены. Однако Тихомиров предчувствовал, что их сюда привезли не для развлечения. Коляска остановилась в тесном переулке, и они смогли выйти из нее прямо в открытую дверь дома, даже не наступив на тротуар. «Удобное местечко для конспиративных встреч, — подумал Тихомиров. — Наверно, сюда возят всяких тузов. И дам из высшего общества, желающих предаться тайным оргиям».

Он увидел роскошную широкую лестницу, мягко освещенную двумя розовыми торшерами. Однако полковник указал на узкую, почти незаметную дверь, за которой обнаружилась ступеньки, круто ниспадающие в темноту. Из подвала повеяло могильной сыростью, и Тихомиров замешкался, пропуская вперед Зака.

Под низкими сводами горели три керосиновые лампы. Их свет отражался в лужах на каменном полу. Посреди подвала висел обнаженный человек, подвешенный за руки к потолку. Тихомиров встал на сухое место у самой стены. Ему пришлось немного пригнуться, чтобы не касаться затылком потолка. Захар и Полковник небрежно прошлепали по лужам на другой край подвала, к столу, на котором лежали палки и кнут. Двое мужчин, голых по пояс, сидели на краях этого стола, дымя самокрутками.

— Привет, Гарри. Привет, Майк, — Хелмс пожал им руки. — Есть новости?

— Все по-старому. Несет всякую чушь. Еще пугать вздумал.

Подвешенный вдруг заговорил, не поднимая опущенной головы:

— Я не пугаю. Я вас жалею. Зря вы ввязались в это дело.

— Браво, — сказал полковник Хелмс. — Уважаю мужественных людей. Обещаю, что мы не выбросим твое тело на помойку, к крысам. Ты будешь похоронен как человек. Но можешь и жить, как человек. Выбирай.

— Честно?

Пленник поднял голову, и стало видно, что его лицо расплющено ударами. Нос, брови, губы — все спеклось в сплошную багрово-синюшную массу, глаз не было видно, и беззубый рот открылся, как черная щель.

— Честно? Я могу выбирать?

— Да. Ты знаешь, с кем говоришь. Мои слова иногда стоят миллионы долларов.

— Тогда… Тогда я выбираю помойку.

— Что?

— Пусть лучше меня обглодают крысы. А гнить в земле — это не для меня. Это для вас, ребята.

Тихомиров откашлялся и произнес:

— Полковник, к чему это представление? Я прошу избавить меня от подобных сцен. Допросы преступников не по моей части.

— Да, не мешало бы объясниться, — поддержал его Гурский, закуривая папироску.

— С удовольствием! — Хелмс обернулся к ним. — Этот несчастный появился на скотном рынке. Он водил за собой мула. Искал хозяина. Якобы этот мул ночью забрел к нему на огород. Хозяина он так и не отыскал. Зато, на свою беду, наткнулся на моих людей. И имел неосторожность забрести в уголок между фургонами, откуда уже не вышел. Гарри и Майк его связали, погрузили в фургон и доставили сюда. Вы спросите — для чего? Для беседы! Все дело в том, что люди, перехватившие наш груз, не отличаются большими умственными способностями. Они подбрасывают нам шляпу с запиской, и в этот же день начинают поиски хозяев мула. Разве нельзя было разделить во времени эти действия, чтобы скрыть их связь? И разве нельзя было доставить наших мулов куда-нибудь в укромное место, а не во двор рейнджерской казармы? Нам буквально через час сообщили об этих мулах. Так мне стало известно о захвате конвоя. Итак, мы знаем, кто это сделал. Осталось выяснить лишь несколько деталей. Например, где груз?

С этими словами он снова повернулся к подвешенному.

Но тот оставался недвижен и нем.

«Зачем он нас сюда привел? — подумал Тихомиров. — Запугать хочет? Силу свою показывает? Или у него это вроде развлечения, которым радушный хозяин щедро потчует гостей?»

— Не надо было его хватать, — сказал Гурский. — Пользы никакой. А навредить можно сильно. Они теперь не пойдут на связь.

— Пойдут. Груз им не нужен. Им нужны деньги, — сказал Хелмс.

— Почему вы так думаете? — дрогнувшим голосом спросил Тихомиров.

— Потому что всем нужны деньги, — улыбнулся Хелмс.

— Не всем, — сказал Гурский, кивнув в сторону подвешенного.

— Ну, ему уже ничего не нужно. Идемте, джентльмены. Продолжим наш разговор наверху. Признаться, я надеялся, что мы услышим здесь что-то новое. Жаль, мои ожидания не оправдались.

— Сэр? — спросил один из костоломов.

— Заканчивайте, — не оборачиваясь, бросил Хелмс. — И на помойку.

По широкой лестнице, устланной коврами, они поднялись в зал, где звучал очень приличный струнный квартет. В креслах и на диванах расположилась богато одетая публика. Официанты в белоснежных фраках разносили бокалы с шампанским.