Динамитчик. Самые новые арабские ночи принца Флоризеля

Мистер Эдвард Чаллонер обитал в пригороде Лондона под названием Патни, где он снимал гостиную и спальню и пользовался уважением хозяев. На следующий день он проснулся ранним утром с мыслью о том, что ему придётся выйти из дома и начать свой путь пешком. Чаллонер был молодым человеком, склонным к полноте, не любившим физические упражнения и предпочитавшим омнибус ходьбе. Характер его отличался дружелюбием и добродушием в сочетании с некоторой медлительностью. В лучшие времена он бы нанял кэб, но теперь он не мог позволить себе подобной роскоши и, собрав воедино всю свою волю, вышел из дома и отправился на пешую прогулку.

Лето было в самом разгаре. Стояла тихая безоблачная погода, и, пока он шагал по пустынным улицам вдоль домов с окнами, прикрытыми ставнями, чуть прохладное утро уступило место воссиявшему над городом тёплому и солнечному июльскому дню. Поначалу он шёл, глубоко погружённый в свои мысли, вспоминая своё увлечение вистом и сожалея о впустую потерянном времени, однако, когда он достиг лабиринта улочек юго-восточной окраины города, тишина постепенно начала давить ему на уши. Улицы безразлично взирали на его одинокую фигуру, дома откликались на его шаги несколько жутковатым эхом, магазины и лавки встречали его наглухо закрытыми витринами. А он всё продолжал свой путь, словно одинокий корабль в океане, по пустынному предместью, охваченному сном под лучезарным куполом сияющего летнего дня.

«Именно здесь, – думал он, – и есть то самое место, где я мог бы пуститься на поиски приключений, будь я похож на своих легкомысленных приятелей. Здесь средь бела дня улицы столь же таинственны, как и тёмной зимней ночью. И тут среди четырёх миллионов спящих не встретишь ни одной живой души, как в джунглях Юкатана. Стоит мне крикнуть, как может сбежаться несметная толпа, и всё же могила не столь молчалива, как этот город сна».

Он предавался подобным странным и мрачным рассуждениям, когда оказался на улице с более разнообразным антуражем, нежели был присущ этому кварталу. С одной стороны, скрытые за стенами и зелёными кронами деревьев, стояли маленькие изящные домики, откуда на вас надменно взирала благопристойность. Здесь же во множестве стояли жилища бедняков с кирпичными фасадами, на глаза попадалась то гипсовая корова, обозначавшая молочную лавку, то стиральная доска, служившая эмблемой прачечной. У одного из таких домов, стоявшего чуть поодаль от скрытых за стенами садиков, кошка играла с соломинкой, и Чаллонер на мгновение остановился, глядя на это одинокое грациозное создание, казавшееся воплощением царившего вокруг спокойствия. Когда смолкли отголоски его шагов, воцарилась гробовая тишина: из трубы дома не шёл дым, ставни были закрыты. В доме не ощущалось никаких признаков жизни, и Чаллонеру показалось, что он слышит дыхание спящих.

Через некоторое время он вдруг с удивлением услышал, как внутри здания раздался глухой хлопок. Затем последовало ужасающее шипение и бульканье, словно закипел гигантских размеров чайник, и в то же мгновение изо всех щелей вырвался зловонный пар. Кошка, испуганно мяукнув, исчезла. Внутри дома послышался топот сбегавших по лестнице ног, дверь распахнулась настежь, проём тотчас заволокло клубами дыма. Двое мужчин и изысканно одетая молодая женщина буквально вывалились на улицу и молча ринулись прочь. Шипение прекратилось, дым понемногу рассеивался. Всё это произошло словно во сне, и Чаллонер стоял, не в силах двинуться с места. Наконец в нём снова проснулись рассудок и страх, и он с необычайным проворством пустился наутёк.

Мало-помалу его первый испуг прошёл, он сбавил шаг и, опираясь на свои разрозненные и сбивчивые впечатления, начал восстанавливать картину происшествия. Но все эти странные звуки и зловонные запахи, столь внезапно обрушившиеся на него, а также выскочившие из дома и бросившиеся бежать люди представляли собой тайну, находившуюся вне пределов его понимания. С каким-то непонятным подспудным страхом он вновь и вновь прокручивал в памяти увиденное им, тем временем продолжая свой путь по лабиринту улочек, снова оставшись один в лучах утреннего солнца.

Сначала он просто шёл наугад, затем, повернув на запад, он оказался на ничем не примечательной улице, которая чуть дальше перешла в некое подобие бульвара, в середине которого росли деревья. Слышалось громкое щебетание птиц, и даже в этот час тень несла благодатную прохладу. Воздух был свеж и прозрачен, и Чаллонер двинулся вперёд, глядя себе под ноги и предаваясь своим мыслям, пока его не вывела из задумчивости внезапно преградившая ему путь стена. Эта улица, чьё название я запамятовал, не относилась к самым оживлённым.