Динара

Начальство раздаёт задания для каждого и объявляет mola – on bes dakika³. Я иду пить крепкий кофе, так как курить бросил два года назад.

Мне дали задание привести в порядок шкафы во всех залах. Я никуда не тороплюсь. Спокойно дорабатываю смену.

00:00.

Конец смены. Мы столпились вокруг начальников в Ara Koridor. Они придирчиво оглядываются по сторонам, не желая отпускать нас.

– Git⁴! – Командует Эрдал-шеф.

Мы быстрым шагом спускаемся на первый этаж. Проходя мимо прачечной, многие с трудом снимают прилипшие к телу потные футболки и скидывают их в огромную деревянную коробку.

– Жумуш жактыбы⁵? – Спрашивает Айбек.

– Средне, – отвечаю я на русском, – сагачы⁶?

– Жок, нах…!

1 – (тур. – закончили?)

2 – (тур. – да)

3 – (тур. – перерыв – пятнадцать минут)

4 – (тур. – идите!)

5 – (кирг. – Работа понравилась?)

6 – (кирг. – а тебе?)

***

В точно таком же темпе прошёл и следующий рабочий день. А потом и третий, четвёртый. Каждый день происходило почти одно и то же: стычки киргизов между собой, но чаще с курдами, пьянки, знакомства с туристами и так далее.

Как всегда, наводить порядок на background отправляли только киргизов. Это было самое паршивое место: влага, помои, горы грязной посуды, битое стекло и грозный Окан. Посудомойщица-курдянка продолжала орать на меня, я так и не узнал причины, и не узнал её имени. Я делал то же, что и остальные, но она словно поджидала меня одного.

Свободное от работы время я тратил на страницы Ремарка, переживал за его героев. Это помогало мне жить. Затем погружался в таинственный восточный мир Османской Империи, следил за ходом истории Турции, её отношениями с Англией, Францией, Австрией, за войнами с Россией. История была для меня безграничным океаном, в котором я свободно плавал на любом судне и при любой погоде, будучи капитаном.

В Кемере я покупал книги у старой русской женщины по смешной цене. Тётя Лариса работала на почте и добывала книги на русском языке, потом продавала туристам, накидывая на них по две-три лиры. Для меня тётя Лариса была сокровищем. С её помощью я отправлял домой открытки. Это было по-старому, романтично:

Привет, мои дорогие!

Это Нурик. Тут очень жарко и влажно. Народ очень милый, я завёл прекрасных друзей. Работа тяжёлая, но мне кажется, я справлюсь. Люблю вас и обнимаю!

Ваш сын.

– Немцы, например, по десять-пятнадцать открыток отправляют, – говорила Тётя Лариса, – это у них сейчас модно.

– Десять – это слишком пошло, – говорю я, – одну раз в месяц можно отправить.

– Слушай, ты вообще, откуда родом? И по-русски хорошо говоришь, и читающий.

– Из Кыргызстана.

– А где ты язык выучил?

– В Бишкеке окончил русскую школу. Мать всю жизнь русский язык и литературу преподавала. Оттуда любовь к книгам.

– Прелесть!

– Мне говорят, что я должен был родиться в девятнадцатом веке, когда мужчины стреляли друг в друга ради женщин, а иногда и сами в себя стреляли. Они считают меня не таким. Каким-то другим. Один товарищ назвал меня поэтом, но я не поэт.

– Врут они. Ты их не слушай! Это они родились не такими. А девушка-то есть?

– Нет.

– Не верю, знаешь, не верю. Ведь общаешься же с кем-нибудь!

– Нет, не общаюсь. Есть одна, которая мне нравится, но она меня избегает.

– Вот дура! – Тётя Лариса угрожающе потрясла грубым кулаком.

***

00:00.

Салима меня избегает.

Кончилась очередная смена. Я нарочно не захожу в столовую, так как знаю, что Салима после работы не ест. Иду за ней. До ложмана идти минут двадцать. Она с подругой, Айдай. Я пытаюсь заговорить с Салимой, но Айдай, этот бдительный сторожевой пёс, охраняет её. Я отстаю шагов на десять. До меня доносится их болтовня.

– У этого ведь одно на уме! – Говорит Айдай, бросая через плечо яростный взгляд в мою сторону.

– Ещё чего захотел! – Гордо отвечает Салима и смотрит только прямо, задрав нос.

Они нарочно говорят громко, чтобы я слышал и даже не надеялся. Может, я веду себя слишком нагло. А может быть, эта проклятая Айдай ей что-то нашептала. Как мне признаться Салиме? На работе темп такой, что некогда отлить. В окно женского блока не постучишься – парни из g"uvenlik¹ быстро поправят мою челюсть. Что же делать? Подослать к ней кого-нибудь из девчонок? Поползут сплетни. Попросить парней? Нет, они такие же сплетники. Скажут, что я слабак. Я превращаюсь в какого-то слюнтяя. Другого пути нет. Придётся заговорить с ней здесь и сейчас.

– Салима, привет!