Династические войны Средневековья

Как только Асмунд получил богатство от конунга, к нему собралось большое войско. Ему стало не хватать пожалованного конунгом имущества для своего содержания, и тогда он захватил много других богатств, которые принадлежали конунгу. Когда же конунг узнал об этом, он призвал к себе Асмунда. И при встрече их конунг говорит, что Асмунд должен быть в его дружине, а собственного войска не должен иметь, и Асмунд подчинился конунгу. Однако после того, как Асмунд провел с конунгом немного времени, ему не понравилось там, и он однажды ночью убежал и возвратился к своим товарищам, и стал чинить еще больше зла, чем прежде. Когда же конунг ездил по стране и приблизился к тому месту, где находился Асмунд, он послал войско захватить Асмунда. Затем конунг приказал заковать его в железо и держать его так некоторое время, надеясь, что тот утихомирится. Но как только Асмунда освободили от оков, он тотчас же убежал и собрал своих людей и боевые корабли. Он начал воевать и за пределами страны, и внутри страны и учинил огромное разорение, убил много народу и повсюду грабил. А те люди, которые страдали от этих бесчинств, пришли к конунгу и жаловались на причиненный им ущерб». По словам Снорри, на жалобы конунг отвечал: «Почему вы говорите об этом мне? Почему не идете к Хакону сыну Ивара? Он ведь мною назначен защитником страны и должен поэтому охранять бондов и защищать их от викингов. Мне говорили, что Хакон – смелый и мужественный человек, но теперь, думается мне, он старается избежать всего, что кажется ему опасным». Эти слова конунга были переданы Хакону, и тогда Хакон отплыл со своим войском на поиски Асмунда. Когда их корабли встретились, Хакон тотчас вступил в бой и взошел на корабль Асмунда, очистив его от бойцов. «И так вышло, что они вступили с Асмундом в рукопашный бой, нанося друг другу удары. Тут пал Асмунд. Хакон отрубил ему голову. Затем Хакон поспешил к Свейну конунгу и прибыл к нему в то время, когда конунг сидел за столом. Хакон подошел к столу, положил голову Асмунда перед конунгом и спросил, узнает ли он ее. Конунг не отвечал, но густо покраснел. Затем Хакон удалился». Немного погодя конунг послал к нему своих людей и отпустил прочь со словами: «Скажите ему, что я не намерен причинять ему никакого зла, но я не могу поручиться за всех моих сородичей»[501].

Учитывая сходство этого сюжета с «Прядью об Эймунде», исследователи полагают, что эпизод, зафиксированный в «Пряди», строился по образцу эпизода из «Саги о Харальде Суровом Правителе» с использованием ее топики и фразеологии[502]. Подобное предположение вполне вероятно, но оно ставит вопрос о том, стоит ли в данном случае доверять информации «Пряди», если названы возможные источники сюжетных заимствований этой сцены. Учитывая, что в скандинавской традиции бытовал альтернативный «сценарий» развития событий, в котором подвиги Эймунда заканчивались не убийством, а пленением Бурицлава и который был свободен от позднейших «литературных влияний», к оценке достоверности этого сюжета надо подходить скептически. Но, если в источниках зафиксирована его дифференциация, необходимо попытаться прояснить и вопрос о том, каким было отношение к убийству в скандинавском обществе. Подобным вопросом задавался М.И. Стеблин-Каменский, писавший: «Считалось убийство чем-то вообще плохим, достойным осуждения? Очевидно, нет. Очень часто оно рассматривалось как подвиг, проявление высшего долга, нечто, поднимающее человека в глазах других людей и достойное похвалы. Не случайно прославление убийства и похвальба убийством занимают такое большое место в поэзии скальдов. Но тогда, может быть, убийство считалось чем-то вообще хорошим и достойным похвалы? Тоже, очевидно, нет. Во многих случаях оно явно рассматривалось как поступок, заслуживающий осуждения и порочащий того, кто его совершил». Исследователь привел ряд лингвистических наблюдений, из которых следует, что существовало два типа убийства, различавшихся терминологически: убийство в бою или открытое убийство (vig), или убийство спящего, убийство ночью или вообще убийство, совершенное неподобающим образом (moro), исполнитель которого объявлялся вне закона[503].

Если приложить эти наблюдения к сюжету об убийстве Бурицлава в «Пряди об Эймунде», возникает парадоксальная ситуация, так как убийство спящего конунга было совершено тайно, ночью, – то есть неподобающим образом, – но тем не менее в «Пряди» оно именуется «великим событием», после которого, по словам некоторых людей, норманны казались «выше конунга»! Возможно, подобное несоответствие обусловлено позднейшим происхождением сюжета о гибели Бурицлава, когда представления о «честном» и «бесчестном» убийстве оказались размытыми. Но для того, чтобы понять, являлось ли отрицательным отношение к братоубийству в целом, мы должны рассмотреть аналогичные случаи, выяснив изначальное отношение к этому феномену и последующие его трансформации.

Династическая борьба в средневековой Скандинавии