Династия Бернадотов: короли, принцы и прочие…

После встречи в Або царь Александр подумывал посадить Бернадота на французский трон. Эта мысль по-прежнему импонировала ему… но не импонировала Талейрану и Меттерниху. Если бы в 1814 году Карл Юхан явился в Париж чуть раньше, принимал бы царя Александра во французской столице он, а не Талейран, и тогда, возможно, королем Франции стал бы Бернадот, поскольку заправлял Европой в то время Александр I и все делалось по его хотению. В таком случае Швеции пришлось бы в третий раз искать наследника престола. Но Бернадот припоздал, так что Талейран успел сказать: «Не хватит ли с нас военных на этом посту?»

Может, для Карла Юхана так было лучше? После 1789 года французским правителям редко позволяли достаточно долго оставаться у власти.

С тех пор как Жан Батист Бернадот стал шведским королем, он изрядно утратил добрую славу, какой пользовался во Франции. «Чаще всего его считают предателем», — объясняли опытные французы интересующимся шведам.

В свое время Густав II Адольф так и не стал германским императором: он умер, прежде чем этим планам суждено было осуществиться. Карл XIV Юхан так и не стал французским королем: он опоздал в Париж.

Карлу Юхану пришлось удовлетвориться Норвегией, завоевание которой произошло легко и быстро. Норвежцы избрали королем принца, которого Бернадот однажды уже вывел из игры (в 1810 году, в Эребру) и который теперь был вынужден с позором отречься. Между тем 17 мая 1814 года норвежцы успели принять собственную конституцию. Ее Карл Юхан милостиво им оставил, в благодарность за что норвежцы сохранили имя своего победителя и захватчика в названии главной улицы столицы, и даже его конная статуя уцелела. Это напоминает Хельсинки (бывш. Гельсингфорс), где после освобождения 1917 года остались и улица имени русского царя Александра II, и его статуя на Сенатской площади.

Итак, Карлу Юхану пришлось удовольствоваться титулом шведского (и норвежского) короля, что он в минуты грусти по понятным причинам считал менее престижным, чем быть французским маршалом. Даже будучи всего лишь наследником престола при Карле XIII, волевой Карл Юхан, по сути, правил Швецией, хотя всячески старался выказывать свое почтение слабоумному Карлу XIII (это входит в гасконский кодекс чести). В 1818 году престарелый король, проведший на престоле девять лет, отошел в мир иной, и Швеция обрела нового короля — единственного из своих правителей, чье имя запечатлено на Триумфальной арке в Париже.

В соответствии с принятым в 1809 году законом о формах государственного правления власть в Швеции следовало разделить между королем и риксдагом, однако Карла XIV Юхана это не очень-то смущало. Правил он в основном по собственному усмотрению, и его авторитет был настолько высок, что все сходило ему с рук. Но, как утверждают даже современные историки, это все-таки была просвещенная монархия. Константин Понтин, который перевел на шведский язык работу Алексиса Токвиля [9]«О демократии в Америке», получил от самодержца награду за то, что сделал сие демократическое сочинение доступным шведам.

В 1810–1844 годах было осуществлено много важных реформ. Торговая политика развивалась в сторону свободной торговли и либерализации экономики, была приведена в порядок финансовая система. Сидевший на троне великий полководец время от времени ронял фразу: «Возможно, в Швеции найдутся военачальники куда лучше меня, но хозяйственника лучше меня здесь не найти», — это качество экономный француз ценил превыше всего. Карл Юхан строил каналы. Он происходил из страны с древней культурой сооружения каналов (достаточно вспомнить фантастический Южный канал [10], построенный в XVII веке неподалеку от его родных краев) и изо всех сил поддерживал идею Гёта-канала — это грандиозное предприятие, как и многие другие подобные проекты, оказалось куда более дорогостоящим, чем поначалу рассчитывали руководители. Разумеется, главной реформой в правление Карла XIV Юхана стал недостаточно оцененный современниками закон 1842 года о народной школе. Закон был принят не по инициативе короля, но при активной поддержке его прогрессивно настроенного сына Оскара и составлял часть Бернадотовой просвещенной деспотии. Что большинство шведского народа на столь раннем этапе умело читать и писать, подтверждает такой знаток истории техники, как профессор Ян Хульт из Высшего технического училища в Гётеборге: грамотность стала предпосылкой того, что мы легко присоединились к индустриализации, начавшейся сразу после эпохи Карла Юхана. Батрак, сменивший плуг на завод или фабрику, мог прочесть инструкции к станку и следовать им. Да и многие простые новшества в области здравоохранения, приготовления пищи и т. п. внедрялись теперь гораздо быстрее.