Династия Дунканов

Я всем сердцем надеялась, что Мари будет меня ждать и мне удастся убедить ее вернуться к мужу. Я не только сделала бы его в высшей степени счастливым, но и положила бы конец тому злу, которое творил Клод из-за своего безумного намерения успеть подержать на руках внука до своей кончины.

На перекрестке было нечто вроде таверны или постоялого двора, я его тоже объехала стороной, сделав большой крюк. Я попыталась разглядеть циферблат часов на своем лацкане, но было слишком темно, чтобы различить стрелки. Я рассудила, что у меня есть еще по крайней мере полчаса до времени встречи. Теперь уже было недалеко. Мне доводилось слышать разговоры о кладбище пароходов, и хотя сама его никогда не видела, я приблизительно знала, где оно расположено.

Сюда свозили старые паровые суда, отжившие свой век. Это были остатки их, продырявленные корягами, другие с кормовыми частями, взлетевшими на воздух при взрыве котлов. Иные сгорели и не поддавались починке. Я ожидала найти их четыре-пять, гниющими в этом затоне реки, но, подъехав, увидела темные очертания двух десятков бесполезных останков, брошенных здесь разваливаться на части, что и было со многими из них.

Здесь не было огней, но палубы, рулевые рубки, кормы и выемки боковых колес легко различались на фоне ночного неба.

Привязав лошадь, я пошла к берегу этого полуболота, чтобы поглядеть с близкого расстояния. Тут были старые суда для очистки реки от коряг и топляков, разбитые теми самыми корягами, которые они искали, когда их постигла катастрофа. Тут были старинные килевые суда, предшественники более роскошных пароходов. Остатки плавучего театра тоже были здесь, наполовину погруженные в темную воду и ил. Все это окаймлялось толстыми кипарисами с гирляндами серого испанского мха.

Я искала речное судно с именем «Принц Максимилиан» на носу или написанным на выемке бокового колеса.

Разыскивая его, мне пришлось как можно ближе подойти к этому кладбищу судов, рискуя соскользнуть в воду, если окажусь слишком близко к берегу. Одно судно, которое казалось ровно стоящим в воде, находилось примерно в двадцати ярдах от берега. Оно выглядело сохранившимся лучше других. Мне не удалось рассмотреть никаких признаков названия на нем, но я сочла его своей наиболее вероятной целью.

Задержавшись, чтобы попытаться сообразить, как попасть на борт судна, я увидела мерцание желтого света на его палубе, словно кто-то держал фонарь закрытым и лишь на мгновение приоткрыл свет, чтобы указать мне направление.

У самого берега, прямо на мели, стояло одно из старинных килевых судов с широкой ровной палубой. На нее легко можно было ступить. Если пройти по ней, я, возможно, найду другую палубу, на которую перейду и так достигну судна, с которого на мгновение был показан световой сигнал.

Я сумела зайти на килевое судно. Палуба казалась крепкой, и я прошла через нее. Посредине пути одна из досок едва не провалилась под моим весом, но поскольку я выверяла каждый шаг, ожидая подобного, мне удалось сохранить равновесие и продолжить путь по наклонно расположенной палубе.

По другую ее сторону я нашла что-то около половины речного судна, погруженного в ил. Чтобы попасть на него, я дотянулась до его палубных поручней и подтянулась с килевого судна. Я перелезла через поручни, пересекла эту довольно узкую палубу, потом еще одно старинное судно; оно привело меня к нижней палубе корабля, который как я теперь уже видела, носил имя «Принц Максимилиан».

Я стояла там в темноте, прислушиваясь и ожидая. Судно было то самое, я пришла вовремя, кто-то посветил мне. Все, что я могла теперь делать – это ждать, когда ко мне подойдут или окликнут.

Через несколько минут мои сомнения начали усиливаться, подкрепленные тишиной и мраком. Если это западня, то я сомневалась, что сумею выбраться. Меня предупреждали, а я пренебрегла всеми строгими советами даже не выходить из дому. Записка Мари стала слишком большим соблазном. Любой потенциальный убийца понял бы, что я ни за что не пропущу возможность найти Мари.

Если я приму здесь смерть, меня неделями никто не найдет. Люди редко заходят на это заброшенное место. Я могла бы кричать во всю силу легких и не быть услышанной. Весь шум, какой я способна произвести, останется незамеченным, ибо ни души нет за две или три мили отсюда. Место здесь, как я обнаружила, было слишком болотистое и было слишком много комаров. Река, должно быть, часто выходила здесь из берегов, затопляя их. Если это западня, то место выбрано удачно.

Я хлопала докучливых насекомых и в конце концов позвала:

– Мари! Мари… Это Джена Стюарт. – Я подождала какого-нибудь нарушающего тишину звука. – Мари… Если вы здесь, пожалуйста, отзовитесь.

Какие-то мгновения казалось, что мои слова поглотила тишина. Затем я услышала слабое царапанье. Я снова увидела вспышку желтого света.

– Мари? – спросила я. С тем же успехом можно было бы обращаться к ветру.