Династия Ямато

Император Комэй не разделял увлечения сына «заморскими штучками». Он не скрывал неприязни к инородцам. Одна из его поэм начинается такими словами: «Пусть меня навеки поглотят холодные воды глубокого прозрачного родника моей родины, но пята иноземца да не осквернит его вовеки». Императору было немногим за двадцать, когда в Японию прибыл посланник американского президента Перри, и Комэй подверг резкой критике сёгунат за его позицию в отношении Запада, как он считал, слишком нерешительную. Но он заблуждался: уже на протяжении многих лет европейские торговые суда, пытавшиеся приблизиться к японским берегам, встречали противодействие японского флота. Известны инциденты с применением корабельной артиллерии. Несколько экипажей русских судов были брошены в японские тюрьмы. В 1864 г. японский флот остановил у берегов Японии и отбуксировал в открытое море два американских парусных судна коммодора Джеймса Биддла. Но, как правило, к иноземным морякам относились уважительно, снабжали их едой и питьем и лишь затем объявляли о запрете на вход в японские порты, ссылаясь на японский закон о запрещении въезда иностранцев в страну. С появлением пароходов Японские острова приобрели для европейцев и американцев еще большую привлекательность с точки зрения организации портового снабжения углем, укрытия китобойных судов от непогоды и как большой потенциальный рынок (оставшийся в стороне от промышленной революции). США все громче заявляли о собственных интересах в Тихоокеанском регионе. Коммодору Перри было поручено «открыть» Японию для США, не стесняясь в средствах. Силой, если угодно.

Многие в Японии ратовали за установление торговых связей с заграницей и знакомство с новыми идеями и технологиями. В условиях самоизоляции Япония не могла импортировать даже продукты питания в неурожайные для страны годы. Открытие Японии для мира явилось бы открытием мира для Японии: его промышленных технологий, системы образования, науки и медицины, сырьевых ресурсов для национальной промышленности. Однако многие упорно цеплялись за прошлое, поэтому в стране росло противостояние между приверженцами и противниками изоляционизма. Назревала буря.

Армия сёгуна под предводительством потомственных самураев не отвечала требованиям нового времени. Поражение Китая в Первой опиумной войне с Великобританией в 1842 г. не сулило Японии ничего хорошего. Сёгунат в конце концов был вынужден пойти на уступки, чтобы избежать войны. Поэтому коммодор Перри, вернувшись на Японские острова через несколько месяцев после своего первого визита, получил от сёгуна положительный ответ. Сёгун принял решение единолично, без консультаций с императором Комэй. Сёгунат подписал договоры с США, позже с Великобританией, Россией, Германией, Голландией и Францией. Эти страны получили право на экспорт товаров в Японию на взаимовыгодных условиях, японский закон о запрещении въезда иностранцев в страну на членов их судовых команд не распространялся. После многовекового изоляционизма японцев буквально шокировал наплыв иностранцев, одетых в необычные одежды и ведущих себя, по их мнению, неподобающим образом. Сохранилось высказывание японского чиновника о тех временах: «На протяжении более десяти лет наша страна находилась в не поддающемся описанию состоянии полного замешательства».

Правительство сёгуна теряло контроль над происходящим. Во многом неравноправные договора с заморскими державами окончательно пошатнули его авторитет в глазах японского общества. Сёгунат, некогда мощный, к началу XIX века представлял сёгун Иэнари. Иэнари, «изнуренный сластолюбец», имел гарем из девяти сотен наложниц и не менее пятидесяти пяти официально признанных детей. Министры правительства, занятые лишь им понятными склоками и борьбой за влияние через придворных фрейлин, поставляли сёгуну несовершеннолетних детей. Страну наводнили бумажные деньги, в городах пышным цветом расцвели увеселительные заведения и бордели.

Рядовые японцы в середине XIX века оказались у опасной черты. Вопрос выживания стал для них главным. Япония являлась аграрной страной, земли находились во владении феодальных семейств. Эффективно хозяйствующих феодалов оставалось немного, в основном их земли располагались вдали от столицы, подальше от внимания центрального правительства. Собственников крупных земельных угодий обязывали (приказ сёгуна) строить роскошные дома в столице и не скупиться на их содержание. Феодалы помельче также были в долгах как в шелках. В стране свирепствовала инфляция, богатства уходили от земледельцев в кассы ростовщиков. Торговцы и банкиры быстро богатели, но жили в постоянном страхе перед хищным сёгуном. В их среде часто распространялись слухи, подобные следующему: «Богатый коммерсант умер в тюрьме, его сыновья и управляющий убиты, а имущество конфисковано!»