Династия (ЛП)

Передо мной вырисовывается длинный коридор с металлическими дверями по бокам, и мое чутье подсказывает мне, что каждая камера заполнена такими же девушками, как и я.

Лужи грязной воды выстилают коридор, пока я делаю все, что в моих силах, чтобы крики протеста других девушек не дошли до меня. Их звуки уже покалечили меня, и, если я позволю им продолжать воздействовать, у меня не будет сил выбраться отсюда.

Темнее, чем обычно, так что я думаю, что у меня уже третья ночь. Должно быть, я немного поспала, и благодаря этому я нашла новую энергию, но я не собираюсь тратить ее здесь. Мне нужно быть осторожной. Мне нужно играть с умом.

Надежда — опасная штука, но сейчас это все, что у меня есть.

Мужчины по обе стороны от меня тянут меня за собой, и я спотыкаюсь, пытаясь удержать ноги под собой, но после того, как я не ела и не пила в течение трех дней, я слабее, чем когда-либо прежде. Болит не только мое тело, но и разум и сердце.

Мы доходим до конца коридора, и мужчина слева отпускает меня, и я тут же падаю на другого парня, который позволяет мне рухнуть на землю, царапая колени. Парень слева тянется к двери и разматывает тяжелую цепь, прежде чем широко распахнуть дверь.

Шум поражает меня в первую очередь.

Я слышу комнату, полную болтовни — бормотание, шепот, волчий свист. Меня схватили с грязной земли, мои колени окровавлены, и швырнули головой вперед в комнату, где на меня падает яркий прожектор, мгновенно ослепляя меня.

Шумы только усиливаются. Кошачьи крики и ропот благодарности раздаются по всей комнате, когда мои ноющие запястья хватают, и меня тянут прямо через дверь. Он с громким хлопком захлопывается позади меня, и когда человек, держащий меня за запястья, тащит меня по комнате, я выставляюсь напоказ.

Случайные мужчины хватают меня, ощупывают мое тело, трогают то, что им недоступно, и я не могу не задаться вопросом, не те ли это мужчины, которые собираются меня купить. Мои пальцы сжимаются в кулаки, но знакомого ощущения кастета нет. Меня толкают сквозь толпу, я спотыкаюсь и натыкаюсь на вещи, а ослепляющий свет остается на моем лице, единственный бонус в том, что холод в воздухе, кажется, исчез в этой большой комнате.

Меня выставляют напоказ, когда меня тащат по остальной части комнаты, выставляя напоказ каждый дюйм моего тела. Мужчины тянут чашки моего кружевного лифчика, заглядывая в то, что скрыто под ним, когда руки скользят между моих ног, хватая мою киску, сжимая мои бедра и задницу.

Выбежав из постели Карвера три дня назад, я почувствовала себя мышью в логове льва, но оказалось, что до этого момента я совершенно не понимала, что на самом деле означало это высказывание.

— Бля, да, — бормочет голос прямо у моего уха, горячее дыхание мужчины касается моей щеки. — Ты хочешь вернуться домой к папе? Я буду трахать эту тугую киску каждую ночь, моя маленькая шлюха.

Я давлюсь и пытаюсь пройти мимо него, но его рука обвивается вокруг моей талии, и он трется своим грязным членом о мою задницу. Глубокое рычание раздается среди столпившихся тел, прежде чем мужчину резко отталкивают с дороги.

— Что я тебе говорил о прикосновениях к моим девочкам? — мужчина ревет, заставляя меня задуматься, не он ли главный во всей этой операции. Может быть, дядя Сэм Нокса, но какое это имеет значение? Я просто хочу уйти отсюда. Я никогда не буду одной из его девушек.

Меня протащили по комнате, а затем подняли на три маленькие ступеньки на широкую сцену. На меня падает больше прожекторов, три на мое лицо, по одному с каждого угла комнаты, так что куда бы я ни посмотрела, я ослеплена. Прожекторы скользят по моему телу, выставляя меня напоказ, словно я какой-то приз.

Мужчины рядом со мной толкают меня в кресло, обматывая вокруг меня веревку, чтобы я не двигалась, как раз в тот момент, когда на сцену выходит мужчина в костюме.

— Ладно, — говорит он, протягивая руки, показывая шумным мужчинам в толпе, чтобы они заткнулись. Он оглядывается на меня, его глаза скользят по моему телу, словно ухмыляясь. Его язык скользит по губам, а в грязных глазах светится интерес.

— Посмотрите на эту красавицу, — объявляет он своей очарованной аудитории, подбадривая их и разжигая волнение, давая понять, что он будет получать комиссионные с каждой девушки, которую успешно продаст с аукциона. — Подтянутое, сладкое маленькое тело, круглая задорная задница и полный набор сисек, в которые можно вонзить зубы. Кто бы не хотел вернуться домой к этой милой вещице? Всего пятнадцать лет. Бьюсь об заклад, такое юное создание может оставаться мокрым часами, — в толпе раздаются аплодисменты, прежде чем парень продолжает. — Начнем с пятисот тысяч. Кому она нужна?

Пятьсот гребаных тысяч? Он сумасшедший? Что это за отвратительные богатые, титулованные мужчины, чтобы покупать девушек за полмиллиона долларов?

— Прямо здесь, — говорит грязный мужчина, который терся своим членом о мою задницу. Я качаю головой. Нет, нет, нет. Я не могу пойти с ним домой. Меня будут насиловать изо дня в день. Я не могу пойти ни к кому. Я должна уйти отсюда.

— Пять пятьдесят, — кричит другой.