Династия (ЛП)

Наши губы борются за господство, но он не осмеливается сдаться, обвивая рукой мою шею сзади и вцепившись в мои волосы. Он тянет меня назад, и наши взгляды встречаются лишь на короткую, наполненную напряжением секунду, прежде чем он притягивает меня обратно и продолжает именно с того места, где мы остановились, молча давая мне точно знать, кто здесь главный. Спойлер — это не я.

Моя рука скользит вниз по его телу, чувствуя напряженные выступы его пресса и впитывая тепло его кожи, но, когда моя рука продолжает опускаться, он захватывает ее своей, крепко сжимая между своими сильными пальцами.

— Стоп, — ворчит он с властным тоном.

Отвержение пронзает меня, и я ловлю себя на том, что отстраняюсь еще больше, не в силах отвести взгляд от его горячего, напряженного взгляда.

— Что? Я…

— Разве недостаточно того, что у тебя были мои друзья? Я тоже должен быть у тебя? Думаешь, я отдамся тебе только потому, что ты каждую ночь в моей постели?

Как будто мне на голову вылили ведро с ледяной водой.

Мои глаза сужаются, когда его комментарий мгновенно обжигает. Формально он не называл меня шлюхой, но чертовски похоже на это. Я сижу прямо, прижимаясь к его груди, в то время как остаюсь оседлать его талию.

— Ты поцеловал меня, — предупреждаю я, давая ему понять, что не собираюсь сдерживаться, если это та дорога, по которой он хочет идти. — Я не просила тебя об этом, ты, блядь, предложил это. В чем смысл? Зачем тебе это делать, если ты не хочешь, чтобы это ни к чему не привело? Или ты просто какой-то больной садистский придурок, которому трудно играть с моими эмоциями?

Глаза Карвера скользят по моему телу, наблюдая, как моя киска все еще прижимается к его пульсирующему члену.

— Посмотри на себя, детка. Ты в моей постели, лежишь у меня на руках, трешь меня своей сладкой киской и пытаешься сказать мне, что это не то, за чем ты пришла сюда? Я могу читать тебя, Уинтер, с того момента, как ты появилась здесь. Я знаю, чего ты, черт возьми, хочешь.

Ага. Он определенно называет меня шлюхой.

Разочарованный стон разрывает меня, и я отстраняюсь от него, прежде чем слезть с края его кровати. Я подхожу к двери и на ходу оглядываюсь на парня, который абсолютно ничего не делает, кроме как сбивает меня с толку.

— Пойдем, детка, — говорит он, глядя, как я ухожу. — Тебе не нужно идти. Просто возвращайся в постель, и мы будем спать.

Фу. Трахни его. Я не собираюсь оставаться здесь и слушать, как он думает, что я развратничаю, а потом позволяю ему провести ночь, прижимаясь к нему своим телом. Да пошел он. Он мне не нужен. У меня есть другие способы держать монстров в страхе. Кроме того, если я собираюсь быть несчастной, то уж точно не буду делать это перед публикой.

Я выхожу за дверь и захлопываю ее за собой, ненавидя всю эту хреновую ситуацию. Я вроде как с Крузом, и вроде с Кингом, но то, что росло с Карвером, кажется намного глубже этого. Это личное и интимное несмотря на то, что до сих пор в нем не было ничего сексуального. Хотя после этого выступления он может поцеловать меня в зад.

Главный вопрос в том, почему я вообще думаю об этом прямо сейчас? Я убила человека менее трех часов назад, и вместо того, чтобы спросить Карвера, что случилось, когда он вернулся туда, я была слишком занята, трясся о него своей киской.

Блин. Может быть, я гребаная шлюха.

К черту его. Мне было так комфортно с тем, кто я есть, и после одного тридцатисекундного разговора с Данте Карвером я задаюсь вопросом.

Я лечу обратно по коридору, маршируя прямо мимо двери Круза и чувствуя себя полной стервой. Я была счастлива, лежа в его объятиях несмотря на то, что заснуть было невозможно. Я должна была просто остаться там с ним, но теперь, если бы я вернулась туда пешком, Карвер был бы прав. Как я могу просто прыгать с одной кровати на другую?

Я добираюсь до своей спальни и врываюсь прямо в дверь, на ходу включая свет. Я хожу по своей комнате, прежде чем делать это снова и снова, моя ярость не позволяет мне остановиться. Я бы все отдала, чтобы иметь возможность снова рухнуть на кровать и закрыть глаза, но желать такого покоя все равно, что желать снега в самой сухой пустыне.

Мои руки сжимаются в кулаки, сжимаясь и сжимаясь, пока я отчаянно пытаюсь успокоиться, но чем дольше это продолжается, тем сильнее во мне начинает шевелиться старое жжение.

Мне нужно выбраться отсюда. Мне нужно выпустить этот гнев, и я знаю только один способ сделать это.

Я снимаю с Круза мягкую одежду и нахожу ту, что оставила на дне его душа после того, как вломилась сюда после окончания школы. Трудно поверить, что это было только сегодня днем, меньше двенадцати часов назад.

Моя одежда лежит на краю моей кровати, красиво сложенная и пахнет чище, чем любая моя одежда когда-либо прежде пахла, и, черт возьми, она даже мягкая. Это сделал Круз? Надо будет не забыть поблагодарить его позже. Не знаю, как долго я еще смогу носить мальчишескую одежду, которая мне велика на миллион размеров, но в этом нет никаких сомнений, мне никогда в жизни не было так комфортно. Хотя, если я собираюсь это сделать, я сделаю это правильно.