Династия. Наследник

Глядя в окно, она видит, что поместье отца уже близко. Скоро машина заезжает на территорию, и гвардейцы открывают ей дверь. С крыльца спускается слуга и с поклоном говорит:

— Добро пожаловать, госпожа. Прошу за мной. Его сиятельство хочет с вами побеседовать, а затем вы сможете отдохнуть. Мы уже подготовили для вас комнату.

— Спасибо, — говорит Анна, чувствуя себя неловко. За то время, что она жила отдельно от семьи, отвыкла от подобного обращения.

— Это та самая комната, которая была вашей спальней в детстве, — зачем-то добавляет слуга.

На глазах Анны появляются слёзы, а в горле встаёт комок. Детство в этом доме было счастливым, за исключением некоторых моментов. Но как же резко оно оборвалось, когда она вдруг забеременела и потом родила бастарда.

Смахнув слёзы, Аня следует за слугой. Он провожает её в малый каминный зал на первом этаже. Князь сидит там в кресле, в руке у него хрустальный бокал с коньяком. Отблески огня красиво играют на стекле. Отец задумчиво смотрит в камин и поглаживает бороду.

— Здравствуйте, ваше сиятельство, — Анна кланяется. — Почему вам не спится в такой час?

Князь молча отставляет бокал, подходит и коротко обнимает дочь.

— Как я могу спать в то время, когда моему внуку объявили войну? Садись. Хочешь чего-нибудь?

— Нет, благодарю. Мы как раз закончили ужинать, когда… началась стрельба.

— Ты в порядке? — придерживая Аню за локоть, отец помогает ей сесть в кресло.

— Да. Только переживаю за Сашу. Представляете, ваше сиятельство…

— Можешь обращаться ко мне на ты, когда мы наедине.

Неожиданно. Обращаться к отцу как к близкому человеку, да и просто разговаривать с ним ещё непривычнее, чем просто находиться в этом доме.

— Так что ты хотела сказать? — усаживаясь рядом, спрашивает князь.

— Он надел гвардейскую форму и отправился в бой.

— Вот как. Я рад это слышать.

— Чему же здесь радоваться⁈ — восклицает Анна.

— Тому, что мой внук — отважный человек. Впрочем, я в этом и так уже убедился, — Григорий делает глоток коньяка и, повернувшись к огню, вдруг говорит: — Скажи мне, кто его отец.

Аня невольно напрягается и стискивает подлокотники кресла. Сглотнув, она тихо произносит:

— Не надо, пожалуйста. Я не могу сказать.

— Почему? — князь поворачивается к ней. Сейчас его взгляд не такой суровый, как обычно, в нём действительно читается непонимание.

— На то есть причина.

— Какая?

— Отец, я не хочу об этом говорить, — качая головой, отвечает Анна.

— Ты уже почти семнадцать лет скрываешь эту тайну. Я даже немного завидую твоей выдержке. Но ты должна понять кое-что: сейчас, когда я собираюсь вернуть вас с Александром в род, это особенно важно. Я должен знать, чья кровь течёт в его жилах, помимо нашей.

Анна прячет взгляд и ничего не отвечает, чувствуя на себе испытующий взгляд отца. Как бы ей хотелось избавиться от этого груза. Ведь папа прав — хранить такую тайну многие годы непросто.

— Ты не скажешь? — мягко спрашивает князь.

Она молча качает головой.

— Хотя бы скажи, благородный ли он человек.

— Конечно.

— Это известный род? Я знаком с ними?

— Прошу, перестань! Не надо ничего из меня выпытывать! — повышает голос Аня.

— Успокойся, — сведя брови, говорит князь. — Я не буду ничего выпытывать. Только пообещай мне одну вещь, хорошо?

— Какую?

— Когда я буду умирать, ты скажешь, кто его отец. Хотя бы перед смертью я должен узнать, — твёрдо произносит он.

— Зачем ты говоришь такое? Ты ведь и так едва не умер недавно!

— Пообещай, — с нажимом говорит Григорий.

Прерывисто вздохнув, Анна кивает:

— Обещаю. Слово чести.

— Спасибо, — князь отворачивается к огню.

Они молчат, только потрескивают дрова в камине. Но через несколько минут в коридоре раздаются шаги, а затем в дверь стучат.

— Войдите! — говорит Григорий.

В комнату заходит немолодой гвардеец и отдаёт честь:

— Ваше сиятельство, есть информация по поводу боевых действий.

— Докладывай.

Гвардеец бросает взгляд на Анну, которая застывает, боясь услышать страшное. Помедлив, мужчина произносит:

— Всё повернулось не так, как мы рассчитывали…

* * *

На подъезде к базе нас ждёт засада. Четверо наёмников из Эглитиса стоят на дороге, и при виде нас вскидывают автоматы и велят остановиться. Однако, распознав машину со своими знаками, с недоумением опускают оружие.

— Насчёт два выскакиваем и открываем огонь, — говорю я, передёргивая затвор автомата.

— Есть, — отвечает мой гвардеец за рулём.

— Раз. Два!

Мы одновременно открываем двери и выпрыгиваем наружу. Наёмники не успевают ничего понять. Когда смолкает эхо от выстрелов, все четверо лежат на земле.

— Поехали дальше, — хладнокровно говорю я.

К базе мы прибываем одновременно с силами Серебрякова и с колёс вступаем в бой. Больше сотни человек с каждой стороны, повсюду пули, взрывы и смерть. В последний раз я в таком большом бою участвовал очень давно, когда в прошлой жизни воевал в горячей точке.

Наёмники боролись отчаянно, несмотря на то, что их атаковали с тыла. Но долго сопротивляться натиску с обеих сторон не смогли. Когда Вик повёл наших ребят с базы в контратаку, Эглитис дрогнул. Оставшиеся в живых наёмники попрыгали на машины и бежали.