Династия Одуванчика. Книга 1. Милость королей

И разве он не заслужил награды? И немного отдыха?

– Храбрый мужчина умеет ценить красоту, – заметила одна из женщин.

Куни никогда не доводилось видеть таких красавиц, к тому же на ней было лишь ожерелье из акульих зубов, и это странное варварское украшение удивительно ей шло. К тому же ее улыбка притягивала – на мгновение ему показалось, что ее лицо исчезло и на его месте остался лишь череп, но стоило ему моргнуть, как видение исчезло.

Он провел в женских покоях эту ночь, а потом следующую… и не выходил оттуда в течение десяти дней.

Пока к нему не пришел Рин Кода.

Рин знал Куни еще до того, как тот стал герцогом Гару, даже до того, как начал работать тюремщиком, в те времена, когда никому и в голову не могло прийти, что лоботряс Куни сможет сделать хоть какую-то нормальную карьеру.

Такому другу дозволялось говорить все, что угодно, даже то, что герцог никогда не стал бы терпеть от других подчиненных.

– Пора остановиться, – сказал ему Рин.

Куни услышал его слова, но тут же выбросил их из головы, наслаждаясь массажем, который делали сразу две женщины, – сейчас ему больше всех нравились именно они. Одна из них родилась в Хаане, и ее темная кожа была гладкой, как полированное дерево, и теплой, словно камень, нагретый солнцем, а бедра оказались такими сильными и гибкими, что Куни все время хотелось их испытать. Ее глаза, в которых горела страсть, обещали невероятные удовольствия.

Вторую женщину привезли в Пан из Фасы, и ее кожа была такой бледной, что Куни видел, как течет по сосудам кровь, когда она краснела или смеялась. Ярко-рыжие волосы, подобные ярости проснувшегося вулкана, напоминали ему о Джиа, а груди женщины из Фасы были спелыми и полными, и Куни казалось, что он ласкает персики, полные медового нектара.

– Куни, – повысил голос Рин, – посмотри на меня. Неужели ты забыл, зачем мы сюда приплыли?

Куни раздраженно нахмурился. Рин вторгся в его грезы, а он рассчитывал, что будет жить здесь вечно. Теперь Куни понял, почему император Эриши не соглашался покидать дворец и не хотел знать, что происходило за его стенами.

Куни решил, что будет жить как император: есть с золотых тарелок ложками из нефрита, курить коралловые трубки, великолепный табак, питавшийся росой, который собран и просеян сотни раз специально обученными обезьянами, способными забираться в горы, где он рос. Он будет пить чай из самых нежных листьев, собранных детьми, чьи ловкие пальцы умели не повредить бутоны, – так чай полностью сохранял свой аромат. И каждую ночь в его постели будет новая женщина, но этих двух он всегда станет держать рядом, когда ему надоест новизна.

– Тебе следует обращаться ко мне «господин Гару», – сказал Куни Гару. – Или «ваше величество».

Зерно одуванчика наконец нашло нужную почву. Орел воспарил так высоко, как только мог.

Отчаявшийся Рин предпринял последнюю попытку:

– Куни, представь себе, что почувствовала бы Джиа, если бы увидела тебя сейчас.

– Молчать! – Куни одним движением выскочил из постели. – Ты стал слишком дерзким, Рин. Джиа живет в моем сердце, но сейчас мне необходимо удовлетворить другие аппетиты. Не забывай, с кем говоришь.

– Не я забыл о том, кто ты такой.

– Больше я не хочу тебя видеть, Рин.

Рин Кода покачал головой и ушел искать помощь.

И нашел. Вскоре в спальню вошел Кого Йелу с большим тазом в руках. Он и попросил Мюна Сакри и Тана Каруконо убрать женщин из постели, а потом окатил обнаженного Куни ледяной водой, которую принесли из холодного подвала.

Герцог Гару взвыл и выскочил из кровати. В первый раз за последние десять дней он полностью проснулся, и у него возникло непреодолимое желание немедленно отрубить голову Кого Йелу.

– Что все это значит? – взвыл Куни.

– А что значит это? – Кого указал на кровать, полную мокрых шелковых простыней и кружевных покрывал, пустые кубки на полу и груду сокровищ, которые Куни притащил сюда со всего дворца и разбросал по спальне.

– Кого, я хочу немного расслабиться. Клянусь близнецами, я это заслужил!

– Неужели ты забыл о людях, погибших в Великих туннелях? Или о детях на обочинах дорог, умирающих от голода? Забыл о матерях и сыновьях, насильно разлученных лишь для того, чтобы император мог добавить еще один камень к своему Мавзолею? Забыл о людях, отдавших жизнь за то, чтобы положить конец всему этому, и женщинах, которые будут вечно скорбеть о своих любимых? Забыл свою жену, ежедневно возносящую молитвы о твоем благополучии, мечтающую о том, что ты достигнешь величия и принесешь радость людям Дара?

У Куни не нашлось что ответить. Он чувствовал себя так, словно пробудился ото сна, который вызвал смутное отвращение к самому себе, и содрогнулся – вода была ледяной.

– Мне стыдно видеть все это, господин Гару, – сказал Кого и отвернулся от голого Куни Гару.

Тан Каруконо и Мюн Сакри последовали его примеру.

Куни посмотрел на него: