Династия Романовых. Загадки. Версии. Проблемы

– Когда ты пай-дитя, тебя гладят вот так, – сказал он и провел своею большою рукою по моему лицу сверху вниз. – Когда же ты шалишь, тебя гладят вот эдак, – и он провел рукой вверх, сильно нажимая нос, который и без того проявлял уже наклонности расти кверху. На моих глазах показались слезы, которые я напрасно старался удержать. Дамы, впрочем, заступились за меня. Добрая Мария Александровна взяла меня под свое покровительство. Она усадила меня рядом с собою на высокий с золоченой спинкой бархатный стул. Мне говорили впоследствии, что я скоро заснул, положив голову ей на колени, а она не вставала с места во все время бала…»

Мария Александровна – супруга будущего императора, либерального Александра II…

Но за парадным «фасадом» затянутого в мундир приличия и порядочности облика обретается, естественно, некая реальная действительность. Фаворитизм Николая I приобретает форму буржуазного адюльтера. Всем было известно при дворе, что официальной фавориткой императора является В. А. Нелидова (не путать с фавориткой Павла I). Но при этом как бы действовало ханжеское соглашение об определенной степени замалчивания. Что касается писаний о развращенности Николая I и его двора, то здесь, возможно, действует некий стереотип образа «тирана, оскверняющего жен и девиц своих владений». Вот, однако, что писал Пушкин жене, когда она хлопотала о том, чтобы сестры ее находились при дворе: «Коли и возьмут, то подумай, что за скверные толки пойдут по свинскому Петербургу… Мой совет тебе и сестрам – быть подале от двора: в нем толку мало». А вот диалог жившего в России француза с одною представительницей аристократического Петербурга: «Неужели же царь никогда не встречает сопротивления со стороны самой жертвы его прихоти?» – спросил я даму, любезную, умную и добродетельную, которая сообщила мне эти подробности. «Никогда! – ответила она с выражением крайнего изумления. – Как это возможно?» – «Но берегитесь, ваш ответ дает мне право обратить вопрос к вам». Объяснение затруднит меня гораздо меньше, чем вы думаете: я поступлю, как все. Сверх того, мой муж никогда не простил бы мне, если бы я ответила отказом» (по книге П. Е. Щеголева «Дуэль и смерть Пушкина»).

Е. Ф. Юнге вспоминала: «Моя сестра Мария Федоровна Каменская была известная в Петербурге красавица. Когда она, девушкой, гуляла под руку с отцом и им встречался император Николай Павлович, то последний осаживал лошадей и выходил из экипажа, чтобы пройтиться и побеседовать с ними, и тем ужасно сердил моего отца, который, приходя домой, говорил: «Ну нет, если он опять это сделает, я его побью». Сама же Каменская в своих воспоминаниях писала о том, что ее отец очень боялся, как бы его обожаемую Машеньку не сделали фрейлиной императрицы и фавориткой императора. В конце концов он даже решился сказать министру двора, князю Волконскому: «…я не желаю, чтобы моя дочь… – (и папенька шепнул что-то на ухо князю).

Министр с удивлением взглянул на него и холодно проговорил:

– После того, что вы мне сказали, граф (Ф. П. Толстой, художник. – Ф. Г.), вы можете быть покойны: дочь ваша фрейлиной не будет».

Можно отметить забавный стереотип: интимные отношения императора с женами и дочерьми его приближенных и подданных трактуются как унизительные для них; но, в то же время, влюбленность в императрицу – некий признак свободолюбия. Вероятно, не все помнят, что строки «И неподкупный голос мой был эхо русского народа» Пушкин относит к себе именно как к поэту, воспевающему императрицу Елизавету Алексеевну, супругу столь неприятного ему Александра I.

Вообще же отношение дворянской интеллигенции к семейству Николая I было, по большей части, смесью страха с неприязнью. Исключение делалось для наследника и его супруги, а также для великой княгини Елены Павловны, урожденной принцессы Вюртембергской, супруги великого князя Михаила Павловича, брата императора. Она придерживалась либеральных убеждений, увлекалась русской литературой. В ее салоне бывали Пушкин, Тургенев, Плетнев, Одоевский. Позднее она сочувственно отнеслась к намерению Александра II отменить крепостное право…

Для того чтобы лучше понять, какое впечатление производил Николай именно при личном знакомстве в кругу равных, стоит привести мнение о нем, записанное королевой Викторией в ее дневнике в 1844 году:

«Царь Николай – человек строгий и непреклонный, с весьма твердыми понятиями относительно своих обязанностей, и я думаю, ничто на свете не может заставить его измениться; я не полагаю, что он очень умен и что вообще сознание его – это сознание современного культурного человека: его образованием пренебрегли, и лишь политика и военные заботы представляют для него большой интерес. К искусству, как и к другим менее существенным областям, он остается безразличным, но я полагаю, он искренен даже в самых своих деспотических действиях, в том смысле, что он искренне убежден, что именно так только и можно управлять людьми…