Династия

— Но почему ты так уверена, что проблема в тебе, — резонно заметила Сесилия. — Ты никогда не думала о том, что проблема могла быть в Джоне? Наверняка ведь не скажешь. Возможно, все было в том, что он не мог иметь детей.

Хелен выглядела удивленной — видимо, это никогда не приходило ей в голову. Она, как и все, считала, что бесплодие бывает только по вине женщины. Мысль Сесилии показалась ей очень смелой, и Хелен уже знала для себя ответ.

— Это не имело бы значения, Маргаритка, ведь никто не поверил бы в это, даже если бы мы обе знали все точно. Давай не говорить об этом сейчас.

Она сделала глубокий вдох и оглянулась вокруг.

— О, как хорошо быть дома, даже короткое время!

— Почему бы тебе не переехать домой насовсем? — спросила Сесилия с надеждой в голосе. Она начала горячо уговаривать подругу: — О Хелен, пожалуйста! Ты составила бы мне компанию, да и для матушки это стало бы приятным сюрпризом и приободрило ее, я уверена, особенно если учесть, что Джон уехал из дому. Ты ведь знаешь, как она не любит отпускать нас из гнезда.

Джона, достигшего восемнадцатилетия, определили учеником к некоему Леонарду Бирну, известному в Лондоне ювелиру. Все знали, каким уважением и властью пользуются люди этой профессии, поэтому Джону повезло, да и Элеонора не скрывала того, что довольна перспективами, которые открывались перед ее сыном. Однако его отъезд стал для нее неприятным напоминанием о том, как Томас покинул дом ради учебы в колледже. Эти события не в лучшую сторону повлияли на характер Элеоноры, которая после разлуки с сыном довольно часто проявляла крутой нрав и стала раздражительной.

— Я хотела бы вернуться, но не могу оставить Изабеллу одну в городе.

— Бедняжка, как она?

— Ей не хуже, если говорить о ее телесном здоровье. Но ее рассудок с каждым днем становится все слабее. Иногда она не узнает меня. А временами даже вскрикивает, когда я захожу к ней, представляя меня дьяволом или еще чем-то таким.

Женщины набожно перекрестились при упоминании властителя тьмы. Хелен продолжила, несколько понизив голос:

— Маргаритка, ты знаешь, я иногда думаю, все ли в порядке с этим Эзрой Брэйзеном. Я видела страшные синяки и другие ужасные отметины на теле Изабеллы. Мне кажется… — Она остановилась, потому что боялась произнести вслух свои обвинения. — Ребенок тоже внушает мне опасения, он такой странный.

— Эдмунд?

— Да, ему уже скоро четыре года, а он едва говорит. Он почти не двигается, просто сидит в углу и смотрит на все взглядом… как тебе сказать? Не знаю, нормален ли он.

Лицо Сесилии хранило печальное выражение.

— О Хелен, но это ужасно! Как я могла забыть о несчастном Эдмунде?! Ведь он такого же возраста, что и моя Маргарет, а она такая чудесная малышка. Послушай, а не могли бы мы устроить так, чтобы Изабелла переехала сюда? Я уверена, что Эзра не хочет заботиться о ней, тем более что у нее, как ты говоришь, помрачение рассудка.

— Думаю, что мы могли бы попытаться это устроить, — с сомнением в голосе проговорила Хелен. — Я даже знаю, с кем мне нужно побеседовать на эту тему в первую очередь, — с матушкой. Она может уладить любой вопрос. Если она поговорит с Эзрой, то без труда убедит его. А где она? Я ее сегодня еще не видела. Она на мельнице?

Сесилия улыбнулась.

— Нет, сегодня она учит Тома ездить верхом.

— Уже? — Хелен рассмеялась. — Ему же только три года. Отчего она так волнуется?

— Нет, она не волнуется. Просто она очень привязана к этому ребенку. Хелен, с того самого дня, как он родился, она сразу же начала выделять его среди других детей. Она заботится о нем больше, чем о Ричарде в свое время. Она сама его одевает, присматривает за ним, играет, занимает его интересными разговорами. Вот теперь решила научить его держаться в седле. Как только матушка закончит с этим, клянусь, она примется учить его объезжать собственного жеребенка!

— Как странно, — задумчиво протянула Хелен. — Может, это связано с его именем. Я помню, что она очень холила Томаса, когда он был крошкой.

Сесилия покачала головой.

— Нет, дело в самом ребенке. Именно она настояла на этом имени, а мы зовем его только Томом. Может, он ей чем-то напомнил Томаса, поэтому она и решила, чтобы он носил это имя в честь своего героического дяди.

— Что ж, я предлагаю пойти и посмотреть, закончила ли она, — сказала Хелен, которая предпочитала не говорить, а действовать. — А вот и Джо. Сейчас мы узнаем, где она. Джо!

Джо остановился на полпути с корзиной роз в руках. Одной из его необременительных обязанностей было срезать цветы для букета в спальню Элеоноры. Он вопросительно посмотрел на двух леди.

— Ты не знаешь, где госпожа?

— Наверное, она только что вошла в дом, мадам. Она во дворе показывала Тому, как расседлывать лошадь.

— Совершенно в матушкином духе, — засмеялась Хелен. — Мы сами найдем ее.

— Расстегни подпругу, вот так, а теперь потяни ее на себя, — наставляла внука Элеонора. — Нет, нет, пусть он сам это попробует сделать, — раздраженным тоном обратилась она к слуге, который хотел помочь малышу.