Динка

Но она идет не к Никичу, а, скрывшись из глаз Мышки, тихонько идет вдоль забора. Ей хочется послушать, что рассказывает дяде Леке Катя. Ведь она ездила в город, к Косте...

Но нигде не слышно голосов. Динка пробирается на крокетную площадку. Катя и дядя Лека молча прохаживаются по дорожке. Когда они подходят ближе и останавливаются под большой березой, Динка видит, что Катя плачет, а дядя Лека ласково, как ребенка, гладит ее по голове... Динка садится в колючие кусты терна и, затаив дыхание, слушает... Но никто ничего не говорит, а дядя Лека вдруг крепко обнимает сестру и, прижав ее голову к своей груди, тихонько запевает: «Запад гаснет в дали бледно-розовой, небо звезды усеяли чистые...» Голос его звучит так нежно, так грустно поет он над плачущей Катей, что Динка глубже зарывается в кусты, и горячая жалость приливает к ее сердцу.

Соловьи свищут в роще березовой,
И цветами запахло душистыми... —

тихонько поет дядя Лека, и чем нежнее звучит его голос, тем тоскливее сжимается Динкино сердце. Теперь уже не одну Катю ей жаль – сердце ее разрывается от жалости ко всем, кого она любит. Всех, всех жалко Динке: и маму, и Костю, и Мышку, а больше всего себя... Надолго, надолго останется она без Леньки... Не придет к забору Ленька, не пойдут они вдвоем на утес... Не пойдет она туда и одна... Осиротеет утес, и вместе с ней будет глядеть он на Волгу: не появится ли пароход «Надежда»...

Знаю, что тебе в думушку вкралося,
Знаю сердца немолчные жалобы...
Не хочу я, чтоб ты притворялася
И к улыбке себя принуждала бы... —

поет дядя Лека, и горькие мысли Динки разрастаются. Все самое печальное собирается в ее сердце. Она вспоминает Лину... Уехала, бросила ее Лина... Никому не нужна Динка. Все заняты своими делами. Мышка жалеет Катю... Как сирота живет Динка, некому утешить ее песнями... Нет у нее брата.

Твое сердце болит безотрадное,
В нем не светит звезда ни единая, —

доносится из сада... Динка вытирает подолом мокрое лицо и сквозь слезы смотрит, как дядя Лека ласково гладит по голове прильнувшую к нему Катю...

«Папа! – вдруг вспоминает Динка. – Если б у меня был папа, он так же утешал бы меня...» Но папы нет, и девочке вдруг хочется вскочить, зареветь в полный голос, заорать на весь сад: «Папа!..»

Но в это время Катя поднимает на дядю Леку глаза и улыбается. Свежее, розовое лицо ее, обрызганное, как росой, слезами, кажется Динке нежным и красивым, как цветок. Катя уже не плачет, Катя улыбается; дядя Лека тоже улыбается, и Динка чувствует себя еще более одинокой и брошенной.

Выбравшись из кустов, она с опустошенным сердцем идет в дальний угол сада.

Глава 68 Песня-утешительница

Динка приходит на утес расстроенная, тихая. Ленька мешает кашу. Девочка усаживается рядом с ним... В ушах ее все еще звенит песня дяди Леки.

– Лень, – говорит она вдруг, – когда я заплачу, утешай меня песней.

– Чего? – вскидывая на нее глаза, удивленно спрашивает Ленька.

Динка тихо и упрямо повторяет свою просьбу.

– Еще что придумаешь! – усмехается Ленька. – Ты заревешь, а я запою! Цирк!

– Никакого цирка! – с обидой говорит Динка. – Так все братья утешают сестер, а у меня нет брата... И некому меня утешать...

– Как это – некому? – хмурится Ленька. – Я все равно что брат тебе, а ты говоришь: некому! Не ври уж лучше!

Но Динка горестно качает головой, и губы ее дрожат.

– Некому мне... петь...

Ленька оторопело смотрит на нее и, бросив ложку в котелок, подсаживается ближе:

– Да чего тебе петь? Вот ведь глупая! Сама глупая и другого человека дураком хочешь сделать!

– Пой мне... – всхлипывает Динка.

– Цирк! Ей-богу, цирк! – с недоумением качая головой, говорит Ленька.

– Пускай цирк... – уже по-настоящему ревет Динка.

– Вот ведь беда! Бедовская беда мне с тобой! Ну, давай буду петь, только молчи! – сердится Ленька.

Динка замолкает и, вытирая слезы, искоса смотрит на своего утешителя.

– «У попа-то рукава-то – батюшки! Ширина-то, долина-то – матушки!» – весело выкрикивает Ленька и, усмехнувшись, спрашивает: – Хватит, что ли?

Слезы Динки сразу высыхают, глаза загораются злыми огоньками.

– Ты совсем не то поешь! Просто как дурак какой-нибудь! – сердито кричит она.

– Ну вот! Теперь злишься, а сама ведь сказала: «Я буду реветь, а ты пой!» – хохочет Ленька.

– «Сказала, сказала»! Зачем мне про попа какого-то. Надо вот какую песню...

Она вытирает ладонью глаза и, глубоко вздыхая, старается войти в настроение другой песни.

– Сейчас... только отозлюсь, – тихо говорит она, видя, что Ленька ждет.

– Ну ладно, отозлись... А то подожди, поедим каши... – мирно соглашается Ленька, пробуя разваренную бурую жидкость. Но Динка не хочет каши.

– Вот, слушай! – говорит она. – И сразу выучи эту песню...

– Ладно! – весело кивает Ленька, с улыбкой глядя в изменившееся лицо девочки.