– И как странно, мама, – усмехнулась Мышка, – я только вчера спросила, не вызвать ли дядю Леку емшаном, и вот он словно почувствовал и летит на курьерском! Просто чудо какое-то!
– Обыкновенное чудо! Обыкновенное чудо! – забормотала Динка. Она уже была смущена общей тревогой и побаивалась, что ее секрет откроется, как только приедет дядя Лека…
Дядя Лека приехал не один; из-за его плеча, как хилый пенечек около молодого дуба, выглядывала сухая фигурка Никича.
– Никич! – вскрикнула Динка и, обхватив обеими руками своего старого друга, чуть не свалила его с ног.
– Дина, Дина, пусти, уронишь… – испугалась Мышка.
– Никич, голубчик… – растроганно говорила Марина, обнимая старика.
– Ну, вот и добрался, пробился к своим, – задыхаясь, бормотал Никич, не успевая отвечать на объятия.
Дядя Лека, сильно встревоженный неожиданным вызовом, начал с того, что громко пересчитал всех по пальцам.
– Одна, две, три, четыре и пятый! И говорите сразу, что тут у вас случилось? – обнимая сестру, спросил он.
– Как – у нас? Это у тебя что-то случилось! Почему такая телеграмма? Как будто вы мчались как на пожар. Мы уже все тут передумали…
Едва помещаясь в узком коридоре, приезжие и хозяева шли тесной кучкой; девочки на ходу обнимали то Никича, то дядю Леку… Никич пытался что-то сказать, но Динка тащила его за руку:
– Пойдем, Никич, пойдем!
– Леонид! Отними у девчонок Никича! Они его уже сбили с ног и окончательно замучают! Лучше всего уложить его сразу в постель! – гремел в коридоре голос дяди Леки.
Войдя в столовую, он еще раз обнял сестру, любовно оглядел ее, тоненькую, похудевшую, похожую скорей на старшую сестру девочек, чем на их мать. Дядя Лека покачал головой.
– Да, недаром ты мне емшан прислала! – неожиданно сказал он.
– Я? Послала емшан? Когда? – широко раскрывая глаза, сказала Марина.
Все сразу смолкли… У Динки загорелись уши, она спряталась за высокой спинкой кресла и оттуда с тревогой наблюдала за всеми.
– Э, сестреночка… – засмеялся дядя Лека. – У тебя ведь это испытанный способ! Ты своим емшаном можешь человека с того света вызвать!
Он засунул пальцы в карман пиджака и вытащил сложенный вдвое телеграфный бланк.
– А это что? Не емшан? Только довольно корявые слова, я подумал, что ты сочиняла их наспех, и очень встревожился…
Марина взяла из рук брата телеграмму и при общем молчании громко прочла:
– «Емшан пучок трава степная».
– Неправда! Я не так говорила! Это на почте перепутали! Или сам Хохолок… – неожиданно выскочила из-за кресла Динка и, увидев вокруг удивленные лица, заметалась: – Ну что вы все так смотрите! Я же хотела сделать вам чудо! Обыкновенное чудо! Чтобы вы обрадовались! И дядя Лека приехал! И даже привез нам Никича! Что же вы сердитесь? – Она всхлипнула и бросилась к Никичу: – Никич, ведь тебя тоже привез мой емшан! Ведь ты не сердишься, Никич?
Никич ласково погладил ее по голове:
– А что же мне сердиться, если я тебя вот эдакой махонькой знаю… И со всеми твоими штучками. Да я к ним так привык, что без них мне вроде бы и скучно…
Леня с нежностью взглянул на старика.
– Характер у ней такой… Что ж тут обвинять, – начал было он, но, взглянув на Марину, осекся.
Лицо у Марины побледнело и стало таким твердым, холодным, как будто оно высечено из камня и никогда на нем не было теплой человеческой улыбки… Это было самое худшее, чего больше всего на свете боялись девочки.
– Дина, ступай в свою комнату, мне нужно поговорить с тобой!
Девочка низко опустила голову и покорно пошла к двери.
– Может быть, ты отложишь? – тихо спросил сестру дядя Лека.
– Нет… Прости… Не могу… – отрывисто бросила Марина и ушла вслед за Динкой.
В комнате наступило тяжелое молчание, потом Леня вдруг рванулся к Динкиной комнате, но дядя Лека взял его за плечи:
– Есть такие дела, когда нельзя вмешиваться.
Леня, кусая ногти, отошел в угол. Девочки сидели тихие, подавленные.
– А ну-ка, хозяюшки, дайте-ка нам с Никичем чаю! Есть в этом доме чай? – потирая руки, нарочито громко и весело спросил дядя Лека.
– Есть! Есть! – засуетились девочки.
Марина недолго говорила с дочкой. Но после этого разговора Динка уткнулась лицом в Ленькин пиджачок и, войдя с ним в его комнату, дала волю слезам.
– Мама сказала… что есть такие дети… они… считают себя умнее взрослых… и лезут… во все дела.
– Ну хватит, хватит… – успокаивал ее Ленька. Но девочка не могла успокоиться.
– Мама сказала… я вырасту и буду мешать… всем хорошим людям… как самоуверенный… – Она на минутку затихла, пытаясь вспомнить еще одно слово, это слово почему-то напоминало ей индюка, но она забыла его. – Я вырасту и буду как пышный, самоуверенный дурак… – громко плача, жаловалась она своему другу.
– Ничего, ничего… – бормотал Ленька. – Из дурака умного сделать можно, а вот из умного дурака уже не сделаешь… Это она так, к слову сказала.
Глава 25
Оглушительная новость
Марина разливает чай, шутит с Никичем.
– Дина, Леня! Идите пить чай! – как ни в чем не бывало зовет она.
Динка проходит мимо с опущенной головой; Леня ведет ее в кухню умываться. Дядя Лека укоризненно качает головой:
– Перетянула, сестреночка, перетянула…