Динка прощается с детством

"Конечно, воспитатель должен быть хоть немного артистом... И еще писателем, потому что случись какая-нибудь история, не будешь же напрямки читать ребятам длинную нотацию... Нотация - это без пользы; сиди слушай и дрыгай ногой... А если вдруг задуматься и сказать: "А вот, ребята, мне припомнился один случай, очень похожий..." И рассказать почти такую же историю, но чтоб не рассусоливать, а то все пропало... И чтоб до сердца дотянуть. А не дотянешь, тоже все пропало. Да еще так, будто ты тут ни при чем... Ой, ой, ой! Ведь все это надо придумать тут же, на месте... Значит, нужен писатель. А я что? Врушка... Несчастная врушка! Сама себе насочиняю, сама в это поверю, сама смеюсь и сама плачу... А кому это нужно? Одного Кольку и обманешь..."

Динка снова подумала об Иоське: "Это совсем другой мальчик. Он тихий, с такими, наверно, труднее. У Кольки на его веселой, круглой физиономии было все написано, а этого не сразу поймешь. Он уличный. Может, Цыган уже научил его красть. Может, его так же бьют торговки, как били Рваное Ухо..."

Перед глазами Динки встал высокий худой подросток с раскосыми глазами... "Как он вырос, этот Ухо, - подумала Динка. - Никогда бы не узнала я его на улице, разве только по глазам... И Иоську только по глазам узнала бы... И подумать только, где нам довелось встретиться!.." Динка ласково и удивленно улыбнулась.

* * *

Мышка приехала рано. После тяжелого дня в госпитале она еле добралась до вокзала. На станции Ефим забежал на почту. Писем от Марины не было. На хуторе, увидев сестру в постели с обвязанной головой. Мышка, забыв про свою усталость, нагрела воды, быстро и ловко промыла рану, залила ее йодом.

- Ради бога, скажи мне правду: что с тобой случилось? - спросила она.

- Да ничего особенного... Зацепилась косами за ветку, упала с лошади и ударилась головой о пенек.

Но Ефим, который привез Мышку, глубокомысленно заметил:

- Какой тут пенек! Такую дырку в голове только камнем или железякой можно пробить. Ну да разве ей это впервые? До свадьбы заживет, ничего!..

Ночью Мышка несколько раз подходила к сестре, но Динка спала. Ей снился лес, лес и лес... А в лесу играла скрипка... Но это не была скрипка Якова, и потому даже во сне у Динки мучительно болела голова.

Глава девятнадцатая

РАДОСТНОЕ ПРОБУЖДЕНИЕ

Богатырским сном спит Динка. Спит день, спит два - так всегда лечит она свои немудреные болезни. Просыпается только поесть и ест с закрытыми глазами все, что дают ей Марьяна или Мышка. Только на третий день ощущает она обычный прилив сил и, потягиваясь в постели, сонно приоткрывает то один глаз, то другой. А позднее утро уже деловито расхаживает по комнате, направляя яркий луч солнца то на одну брошенную в беспорядке вещь, то на другую, а то и просто на тонкий слой пыли, оседающий на этажерке, на зеркале и на полу.

"Чепуха, - сонно думает Динка. - Встану, приберу - вот и все!"

Слух Динки тревожат приглушенные голоса на террасе.

- А у нас в "Арсенале" почти все рабочие учатся... - словно издалека бросает чей-то ломающийся басок.

Динка поднимает голову с подушки, морщит лоб. Чей это голос? Кто это с такой гордостью произносит знакомые слова: "А у нас в "Арсенале". Но она не успевает вспомнить, как другой голос, такой родной и знакомый, тихо говорит:

- Железнодорожники вообще передовой народ, тут дело даже не в грамотности, а в умении правильно разбираться во всем!

"Леня! Да это же Леня! Значит, он приехал!" Динка вскакивает, путаясь в разбросанной на стуле одежде, с трудом натягивает через голову платье и с радостным криком бросается на террасу:

- Лень! Лень!

Сильные руки подхватывают ее на пороге.

- Лень! Лень!..

Динка виснет на шее брата, трогает пальцем сросшиеся на переносье темные брови, короткий ежик пепельных волос.

- Ох, Лень, Лень... Тебя не было целую вечность! - захлебываясь от радости, говорит она и слышит дружный смех на террасе.

- Ну, проснулась? Куда и сон делся! - добродушно шутит Ефим.

- От же як любятся брат с сестрою... - растроганно качает головой Марьяна. - Все равно як невеста с женихом!

- Ну, Динка, Динка! Отпусти его сейчас же! Ты ведь уже не маленькая, смущенно говорит Мышка, дергая сестру за платье.

Но Динка ничего не видит и не слышит. Леня заботливо и нежно заглядывает ей в глаза и, стараясь скрыть радостное смущение, спрашивает:

- Прошла голова у тебя, Макака? Прошла?

- Чепуха! - машет рукой Динка. - Зажило, як на собаке! - хохочет она, взбираясь на перила, и, быстро оглядев собравшихся на террасе, вдруг всплескивает руками: - Хохолок!

В углу террасы, прислонившись спиной к перилам, стоит темноволосый юноша. Смешливые губы его разъезжаются в улыбке, большие коричневые глаза щурятся от солнца, над высоким лбом круто и задорно, как вопросительный знак, поднимается темный хохолок.