Динка

«Ну да. Это их научила полиция, чтобы поймать папу. — Мышка зябко поводила плечами и ближе придвигалась к сестре. — Только ты никому не говори, что я тебе рассказала. Но это было так страшно… Они разбили все окна, и даже в комнате упал большой камень… Ты, наверное, спала тогда, а меня тоже завернули в одеяло. А Алина так плакала… А потом прибежали папа и все элеваторские рабочие. Нас вынесли через сад. А был такой мороз… Папа сам нес Алину, а меня Малайка».

«А меня?» — с испугом спрашивала Динка: она боялась, что вдруг ее забыли в этом страшном доме.

«Тебя тоже кто-то нес… Кажется, Лина… Мы потом сели в какие-то сани, а Алина все боялась за папу, потому что кругом наехали казаки и полиция…»

«А папа уехал с нами?»

«Конечно. И Никич… Такие большие сани, знаешь… Дядя Лека сам правил, как кучер. Лошади как дернули сразу… А нас накрыли тулупом, и мы куда-то все мчались, мчались…

А потом у Алины стала болеть голова, и доктор сказал, что ей нельзя плакать. Понимаешь?»

Динка плохо понимала, от слез у нее никогда не болела голова, поэтому из рассказа Мышки она вынесла единственное убеждение, что старшая сестра неженка и что лучше с ней не связываться, потому что можно нажить себе большие неприятности.

Но сейчас она украдкой взглядывает в большие растревоженные глаза сестры; она в первый раз так внимательно всматривается в эти глаза.

— Пойдем за мамой, Динка! — испуганным голоском предлагает Мышка.

Но Динке не хочется бежать, какое-то новое чувство побеждает в ней страх. Она нерешительно сползает со стула и подходит к старшей сестре.

— Алина… — робко говорит она, протискиваясь между стульями и кладя свою лохматую голову на край стола. — Алиночка, ты моя… родненькая…

Алина порывисто прижимается губами к ее щеке и взволнованно шепчет:

— Мы не сиротки… у нас есть папа… Он вернется.

Мышка тянется к обеим сестрам, ей тоже хочется обнять Алину.

Но Алина уже справилась со своим волнением и замечает непорядок:

— Сядьте… Сядьте за стол, дети. Вон идет мама. Мама и свежеумытая Катя, смеясь, входят в комнату. Глядя на их веселые лица, Алина начинает улыбаться. Динка и Мышка поспешно усаживаются на свои стулья.

— Ну, давайте наконец обедать! Суп уже чуть тёплый, — озабоченно говорит мать, поднимая крышку супницы. — А где же дедушка Никич? — спрашивает она. Разве он еще не приехал?

— Нет, приехал, — быстро говорит Динка. — Он еще вчера вечером приехал!

Марина удивленно смотрит на сестру.

— Наливай суп детям, — не отвечая на ее взгляд, торопит Катя.

Марина разливает суп и, положив ложку, подходит к перилам террасы.

— Лина! — кричит она. — Позови Сергея Никитича!

— Чего? — откликается Лина и, шлепая босыми ногами по ступенькам, поднимается на террасу.

— Лина, позови же Сергея Никитича? — нетерпеливо повторяет мама.

Катя делает Лине таинственные знаки.

— Да как ты его позовешь, ежели он как Адам, прости господи, — глядя на Катю и не понимая ее знаков, тихонько ворчит Лина.

— Почему как Адам? Где он? — тревожится Марина. Катя с досадой смотрит на Лину:

— Я же просила тебя, Лина! Ну, сказала б, что спит… Дети сидят молча, наклонив головы над тарелками. Они уже с утра знают, что дедушка Никич снова запил, продал свое платье, которое недавно купила ему мама, и лежит в своей палатке, «как Адам», по выражению Лины.

Дедушка Никич — большой приятель Динки. За столом они сидят рядом и делят пополам хлеб. Динка выгребает из ломтя мякиш и дает его дедушке, а себе берет корки. Мясо для дедушки Никича выбирает мама и всегда спрашивает:

«Мягкое?»

«Хорошо», — сильно упирая на букву «о» и растягивая слова, отвечает Никич.

Марина очень любит и ценит дедушку Никича. Когда с ним случается «запойный грех», как говорит Лина, Марина никому не позволяет упрекать старика. Особенно часто ей приходится сдерживать Катю.

«Подумай! Он опять пришел пьяный! Как же ему не совестно! У тебя дети! — возмущается Катя. — Неужели же он не понимает этого?»

«Он понимает и очень мучается. Запой — это болезнь, и я тебя прошу ни одним словом…» — волнуется сестра.

«Да слышала, тысячу раз слышала! — машет рукой Катя. — Не беспокойся, пожалуйста. Я ничего не скажу. Но что он за человек после этого?»

«Катя! — строго говорит сестра. — Нехорошо иметь такую короткую и неблагодарную память. Мы с тобой лучше всех знаем, что он за человек. Почему ты всегда путаешь крупное с мелким, Катя?»

Катя недовольно замолкает.

Но сегодня нервы у нее возбуждены волнением бессонной ночи, неизвестным человеком, который не пришел на службу к сестре и оставил после своих расспросов неприятное чувство брезгливости и тревоги, Динкой, которая досаждала ей с утра своими дурацкими выходками, и, наконец, Никичем, которому нужно весь вечер штопать и латать какие-нибудь обноски.

— Бессовестный старик! — с сердцем бросает она, вспыхивая от негодования.

— Катя! — строго останавливает ее сестра.

— Он больной, Катя, — тихонько вступается Мышка.

— Больные тоже бывают бессовестные, — не унимается Катя.