Динозавр

– Счастье-то какое! – заголосила мама и тут же позвонила папе на работу. – Сережа, наша дурында наконец-то сделает нас бабушкой и дедушкой!.. Что ты говоришь?.. От кого ребенок?.. А какая разница?.. А действительно…

Повернувшись, мама требовательно посмотрела на меня.

– Отец ребенка великолепный, – призналась я.

– Адрес? – как всегда кратко и конкретно спросила мамуля.

– Я точно не знаю, – стала я путаться в показаниях. – Нужно спросить у Алены, но где-то в районе Метрогородка на проспекте Мира или Ярославки.

– Ты девушка взрослая, твой молодой человек тоже, значит, нужно сообщить, – решила мама, а ее мнение в нашей семье не обсуждается.

И я сообщила Егору о новости, запинаясь через слово. Дело в том, что после дня рождения Алены я с ним больше не виделась, хотя мы пару раз созванивались и даже собирались сходить на выставку Айвазовского на Крымском Валу.

– Но ты ничем не обязан, я все равно буду рожать, – лепетала я в трубку. – У меня беременность после аборта, и врач сказал, что если опять сделать аборт, то больше детей у меня не будет.

И после этой речи я отключила телефон. Было страшно. А вдруг Егор на сообщение о ребенке отреагирует резко отрицательно. А расстраиваться по поводу этого мне совершенно не хотелось.

Вечером в дверь нашей квартиры раздался звонок – и Егор, с букетом красных роз, сжимая бархатную коробочку, где лежало кольцо с бриллиантом в три карата, в костюме и при галстуке, оказался на пороге нашей квартиры.

Мама к предложению выдать свою дочь замуж, то есть меня, отнеслась своеобразно – тут же побежала переодеваться из затрапеза в праздничное платье, а папа, сидевший майским вечером в кресле перед телевизором в любимой одежде – семейных трусах в мелкий цветочек, встал, накинул на себя темно-синий халат, сурово сказал Егору: «Проходи» и достал из бара бутылку французского коньяка.

Через месяц мы пришли с ответным визитом в семью Егора. Мама, Елена Степановна, была искренне рада новости о будущем наследнике, а папа Николай Юрьевич при виде меня был немного в шоке.

– Хорошо, если будет мальчик, – сообщил он, глядя мне в глаза. Ростом будущий свекор был ровно на голову меня ниже.

– Мальчик, – обрадовала я. – Врач сказал – мальчик.

… – Слушай! – отвлек меня от воспоминаний Егор. – Станция-то уникальная, я сейчас тебе зачитаю.

И мой жених принялся читать, перекрывая гул метро.

Станция «Шаболовская». Построена в 1962 году, но из-за сложного геологического наклона для эскалатора и ожидавшегося низкого пассажиропотока была открыта только в 1980 году. Сложная станция, вызывает ощущение монолита. Архитекторы Н. И. Демчинский и Ю. А. Колесникова. Глубина заложения – 46 с половиной метров. Длина зала составляет всего лишь 104 метра, вместо стандартных 162, хотя раньше станции строились по 145 метров…

– Катя, ты себя хорошо чувствуешь? – неожиданно прервав чтение, уже не пафосным голосом спросил Егор. – Ты какая-то бледная.

– Нормально, – ответила я и вгляделась в лицо Егора. Он искренне волновался за меня, и это было чрезвычайно приятно.

А поезд несся дальше.

Станция «Октябрьская». Открыта 1 января 1950 года. Архитектор – Л. М. Поляков. Он создал практически храмовое пространство, где ряды факелов ведут к апсиде с предполагаемым алтарем – нише с голубым небом, призванным отобразить светлое будущее страны. Никогда раньше, по утверждению специалистов, дизайн станции так не апеллировал к образцам храмового зодчества Запада и древности и одновременно так не напоминал базилики раннего христианства. Пилонная станция глубокого заложения (глубина – 40 метров) с тремя сводами. Станция необыкновенно красива и торжественна.

Прослушала я не без трепета. Некоторые пассажиры тоже с интересом прислушивались к восторженному токованию Егора.