Динуар

Джимми Ширес убил Лори. Его Лори. Они поссорились. Он закопал ее в подвале. Куда ты сунешься с телом в гребаном Стоуне? Ленни мог бы назвать с десяток мест. Но никто не покинет Каирн. Даже после смерти. А потом Джимми скормил полиции сказку. Быть может, прочел в газете о «кафе с говорящим названием», быть может, услышал сплетню на работе. И вот он обратился к одинокому детективу с Гулд-стрит. Зачем ты это сделал, мерзавец? «Ты проведешь меня долиною смертной тени», – в тот вечер сказал Ширес. И Ленни пришел туда, куда обещал не возвращаться. В прошлое. Еще один круг в аду, но кто считает?

«Так я ее и убил, – признался ему Джимми в тот вечер. – А к тебе пришел, потому что совесть замучила». Он сказал: «Хочу, чтобы ты воздал мне за грехи». Тогда это показалось сыщику шуткой.

– Тогда и для тебя не будет, – мрачно сказал Ленни и выложил руки на стойку.

Пальцы левой держали серебряный доллар. Он едва не расплатился им утром, когда покупал сигареты в лавке табачника. Правая ладонь крепко сжимала гранату, уже без чеки. Стоит отпустить рычаг, и…

Проверим, насколько ты быстрый, здоровяк?

– Крайне опрометчивое заявление.

– Твой выбор, Рэдмонд. Ты можешь открыть мне коридор и быть счастливым, – Ленни впечатал коллекционный доллар Шилдса в столешницу и кивнул на другую руку, – либо твой мир станет таким же неприятным, как и мой.

Мистер Берри рассматривал монету, как если бы взорваться могла именно она.

– Какой нетривиальный ход, – медленно протянул он. – Боюсь, мы оба разочаруемся в развязке.

Разочарования ожидают каждого из нас.

– Не волнуйся. Я как-нибудь справлюсь, – ответил Ленни.

Посмотрим, как справишься ты…

***

– Это интересное предложение, – наконец ответила Дросс. Она постоянно поправляла платок, будто тот пытался ее задушить.

Как я тебя понимаю, бро. Как я тебя понимаю.

– У нас будет все: аудио, видео, как на ладони. Одна камера напротив двери внутри. Камера напротив двери снаружи. Микрофон на мне. Микрофон в зале. Все под запись. Полный набор улик. Признание. И если я исчезну прямо на пленке…

Он говорил «у нас», потому что тоже кое-что смыслил в продажах.

– То избежите наказания за… раз… два… три… скольких вы убили на этой неделе?

– Четыре года, Линда, – продолжал давить Ленни.

Он не верил в брехню о том, что она ни черта не нарыла за это время. Бог с ней. Он готов играть по ее правилам.

– Самое крупное дело в твоей жизни. В любой жизни. Мафия. Параллельные миры. И вертолет в гребаном Дракенсберге, ну!

Линда колебалась, как девственница на школьном балу. Глаза сыщика горели предвкушением: в тот момент ему было наплевать, играет она или нет.

Наконец агент Дросс решилась. Ее взгляд впился в сыщика, как острие ножа. Линда ударила по столу ключом от браслетов, так бьют костяшками домино на Спиллейн-роуд, и медленно пододвинула его к задержанному. На ее лице отразилась странная смесь похоти, презрения и азарта. Ленни показалось, что он увидел, как на клетчатом узоре платья проступили очертания сосков.

– Если ваша затея не выгорит, мистер Кравитц, вам лучше умереть в том кафе.

– Все будет, Лиз, – улыбнулся Ленни. – Мне сказали, что у меня там место силы.

***

– А знаешь, у меня тут и правда место силы, – сказал Ленни, когда блендер закончил трудиться.

– Прости, что?

– Обиталище муз. Я словно вижу, как они парят между нами.

Вместо ответа мистер Берри разлил болотную жижу по бокалам, на этот раз без болтающихся кусков. Ленни покосился на забытую на столике сумочку, из которой выглядывал глаз объектива. Камера напротив двери снаружи, камера напротив двери внутри. Он едва узнал Линду в образе закутанной клуши.

– Я же говорил, что не буду пить твою мочу.

– А придется.

Рэдмонд достал бутылочку фирменного соуса и мстительно вылил содержимое в коктейль. Коричневая струйка извивалась внутри мутно-зеленого напитка, будто червяк на крючке.

– Бон аппети. И бон вояж!

Он демонстративно помешал жижу соломиной.

– А ты ловкач, а?

– Ты помнишь, что в твоем мире тебя разыскивают за убийство?

Страдание – это выбор. Ну и похер!

– Наплевать.

Найду Ширеса. Убью Ширеса. Воздам за грехи, а там посмотрим. «Бойся своих желаний», – сказал судья. Сыщик забрал пойло и нехотя слез со стула. Когти оставили на хрупком стекле различимые следы. Он отсидел ноги, его шатало, словно пьяного. За время их разговора солнце вылезло на краешек неба и теперь расстелило тонкую дорожку к выходу.

– Настало время узнать, глубока ли кроличья нора, а?

– Намного глубже, чем ты можешь себе представить, – мрачно протянул хозяин. – И не забудь возвратить монету.

Кравитц вышел в проход. Он обещал ей ключ от города. Он обещал ей медаль. Вот тебе доказательства, стерва. Сыщик встал так, чтобы обе камеры его поймали. Гвоздь в крышку гроба этой конторы и горсть земли на их могилу заодно. Золотое сияние поднималось от пола, подсвечивая парящие пылинки, из которых, казалось, и состоял весь воздух в кафе.

Я пью за твой успех, стерва, я возвращаюсь домой!

Он поднял бокал и опрокинул жидкость в себя.