Дёготь (СИ)

   Чайка идет по песку. Огромная гадина. Желтые лапы - почти единственное, что есть яркого там вокруг. Но да ты и сам видишь. Хотя на таком же ярком чаячьем клюве еще краснеет что-то. Как будто бы капелька крови. Рейфус не знает, что это, но видит такую штуку на каждом клюве у каждой птицы вокруг, и она доводит его особо. Белые твари, вдосталь напившиеся его крови.

   Чайка подходит ближе, хватает еду с песка перед Рейфусом: он теперь постоянно что-то жует. И хочет уже улететь. Сильная, быстрая птица. Но не тут-то было.

   Да, вижу, тебе тоже противно. Но именно так он и сделал: схватил чайку и под ее мерзкие вопли мокнул прямо в кипящий дёготь. Смотри, сколько острой радости сейчас на этом заплывшем лице. Как сияют - такие тусклые только что еще - глаза.

   Быстрая птица, которая теперь никуда не улетит. Белая птица, теперь такая черная. Именно этот переход, эта метаморфоза - слово из ненавистных отцовских книг - радует Рейфуса больше всего. Не боль и не возмущение крылатой твари, а эта глянцевая, блестящая, внезапная чернота.

   Радоваться и вот так иногда отдыхать, впрочем, ему оставалось недолго. Через месяц в замок пришла карминная лихорадка и выкосила почти всех. Рейфус выжил не иначе как чудом: первое из череды подобных чудес. Живучий подонок! Он почти ослеп тогда, но потом зрение к нему вернулось. Зрение-то да, но глаза будто бы побелели. Ага, вот откуда у него эти жуткие выцветшие бельма.

   Барон Бруно оставил, уезжая, в замке тридцать пять человек. По возвращении же хозяина встретили только шестеро. Его жены, матери Рейфуса, среди них, конечно, не было. Бедная женщина умерла одной из первых - хотя и так едва ли дожила бы до старости. Она не рассказала ничего, никому; унесла свою тайну с собой. Дурную, мрачную тайну.

   О ней, впрочем, потом.

   Вернувшись с войны, барон Бруно невзлюбил сына еще сильней. Это, наверное, было единственным, что вообще в нем не изменилось. Трусливый, тщеславный, Бруно на войне очень страдал. Мгновения страха, стыда и позора, которые ему пришлось, благодаря амбициям короля, пережить, жгли барона из прошлого каленым железом и требовали компенсации.

   Бруно спалил все свои любимые волшебные книги и ввел в замке строжайшую дисциплину. У жаркого костра из книг, на который Рейфус глядел с таким восторгом, имелась, впрочем, и другая причина. Пообщавшись на войне с достаточным числом умных придворных, Бруно вынужден был признать, что книги ему некогда продали самые бесполезные. А его любимая, "Тени начала полудня", и вовсе считалась опасной. Часть заклинаний в ней не работала, а часть работала как-то не так.

   К счастью, некоторое время спустя барон все-таки почувствовал себя тем бесстрашным человеком, которым не сумел оказаться на войне. Настоящим, полноправным героем. И дисциплину смягчил - благо, ему самому она была исключительно в тягость.

   Но сына - того самого сына, которого теперь считал несомненным королевским подкидышем; сына, которому желал за это тех же страданий, какие перенес сам, - отправил в соседнее графство обучаться воинскому мастерству. Ведь там находилась лучшая в королевстве военная школа. Ну как - лучшая. О ней шла слава как о месте, обучение в котором повезет пережить.

   Да, барон Бруно действительно был не слишком умный человек. С другой стороны, ну откуда ему узнать, что из его задумки получится? Рейфус выглядел все таким же: упрямым, молчаливым, каким-то несообразительным, и даже болезнь не до конца согнала его лишний вес. Учебу, отец знал, он не переносил. Что должно было стать более мучительным для такого юноши, чем муштра?

   Так что барон отослал Рейфуса и с удовольствием о нем забыл. Взял себе новую, красивую и молодую, жену и прижил с ней двух хорошеньких дочек, одну за одной. Он окончательно завязал с дисциплиной, перестроил замок, снес часть укреплений в угоду новому архитектурному стилю и отпустил по моде тех лет пышные усы. Впервые за долгое время Бруно был - стараниями жены, демонстрировавшей в постели редкое рвение, - практически счастлив.

   Когда как-то на закате Рейфус вернулся, по истечении трех лет обучения, в родной замок, Бруно его не узнал. Нет, он слышал, конечно, что сначала тот по привычке учиться отказывался, а после внезапно вошел во вкус, но известиями барон успешно манкировал. Бруно старался думать об отпрыске как можно меньше и надеялся, что в один прекрасный момент тот просто возьмет и исчезнет.

   Я уже говорил, что барон был не слишком умен?

   Рейфус пробыл дома недолго. Оглядел двор замка, его стены, кружащих в небе, орущих чаек, - а после развернулся и уехал. Ни слова не говоря. Ему никто не мешал, - при его появлении все вокруг волшебным образом вымерло. Неудивительно: роста он теперь был огромного, а в лице, да и в каждом движении, читалась неприкрытая злоба. Не говоря уже об оружии: вооружен Рейфус был до зубов.

   Бруно, который спустился-таки поприветствовать сына, как и всегда вечером, был уже пьян. Но даже это не спасло барона от потрясения. Стоя в малиновой, расшитой золотом и залитой вином мантии, он осоловело глядел наследнику вслед.