Дионисов. За власть и богатство! – I

— Некромантия⁈ — воскликнул Рустам. — Это чего, это законно вообще? За это же пожизненное дают! Ещё до Сухого закона.

— У нас — почти что законно, — усмехнулась Маргарита Герхардовна.

— Так ведь испортится же всё, — пробормотала Ангелина.

Скоро препараты, что нарезали из зверя, уже хранились в банках с чистейшим кукурузным спиртом, собранным по подполам благодарными соседям после брошенного тёткой в народ клича. И то правда, чего еще делать с этой спиртягой? Не пить же её? Для эликсиров подпольный самогон почти никогда не годился.

Встал вопрос, что с этим магическим мясом дальше делать? Найдется ли на него покупатель, и где его искать? Тётка поминала неких некромантов, надо уточнить, кого она так называет. Впрочем, был бы товар, а купца назначим.

Сейчас на ростовую фигуру Живодера наводили последний лоск.

Как закончим — я его напротив входа в зал поставлю, пусть гости захожие незванные сразу видят, с кем дело имеют. Пусть им по ночам икается.

Гости, кстати в дом зачастили в ту пару дней, что прошла с охоты.

Степка отписал графу, и тот прислал жандарма с фотографом. Они запечатлели нас с ружьями на фоне туши, для обнародования счастливой вести в газетах и листовках настенных объявлений.

Сказал ещё, что расскажет по радио — я не стал сопротивляться.

Просто зеваки со всей округи сходились толпами. Еле убедил меркантильного себя не собирать с народу денег за просмотр. У нас не цирк, а благородное владение, понимать надо. Пиар-акция. Обезжиривать массы я начну попозже и чуть менее грубыми способами.

А вот с людьми Замойского нехорошо получилось. Ну — или это как посмотреть.

Кровь зверя ещё не остыла, скатываясь в шарики в пыли дороги, а из каменного гнезда Замойских — настоящего замка в конце долины, до которого я пока так и не доехал, уже спешили к месту последней схватки рукастые и зубастые подручные наших локальных магнатов.

Было их пять человек.

— Добыча сия пала на земле нашего господина, — горделиво подбоченясь, заявил первый среди них, достигнув дистанции уверенного вещания. — С чего на охотников налагается штраф или заключение. Добычу я конфискую.

Кажется, я его уже видел. Возможно, даже на корабле. Взгляд, которым я окатил это насекомое в ливрее Замойских, видать, оказался предельно выразительным. А ещё тётка, заметив новые лица, просто молча разложила сошки винтовки и, оперев на капот «Антилопы-Гну», начала внимательно следить за новоприбывшим через оптику над чудовищным стволом. От такого внимания кто угодно схуднет.

— Что-что налагается? — с тщательно выстроенным выражением крайне тяжелого недоумения переспросил я.

— Штраф, — повторил ливрейный уже куда не увереннее. — И заключение. Прошу проследовать…

Запнулся бедненький, надо же.

— И куда же? — уточнил я со всей доступной сдержанностью.

— В место предварительного заключения, — пролепетал ливрейный.

Мужики с Рустамом во главе возились вокруг тела, соображая, как ловчее закинуть полтонны мертвого мяса в кузов. Они тут же бросили это нелёгкое дело, вытащили, что у них там было рассованно по кобурам и пошли навстречу незваным гостям.

— Если кто здесь сейчас и проследует в какое место, то это точно не мы, — без грамма ехидства в голосе, с одним только безмерным сочувствием ответил я.

— Ублюдки! Пошли вон! — крикнул кто-то из мужиков, поднимая ствол.

— Вы нас даже не попытались спасти от этой твари! И в крепость свою не пустили!

Гости не стали ждать, чего будет, когда вооруженные селяне достигнут зоны этих переговоров на низком уровне и дернули бегом обратно по дороге.

Только эта их головная вошь в ливрее, убираясь подальше, взвизгнула напоследок:

— Вы за это ответите!

— Да вали уже, убогий, — процедил Рустам, ставя автомат обратно на предохранитель.

Тётка продолжала целится в спины бегущего ворога.

Я осторожно приблизился, встал рядом и негромко произнес:

— Дражайшая Маргарита Герхардовна, вы бы палец со спуска убрали. А то мало ли что. Трупы меж нами и Замойскими очень не своевременны.

— Я этого в ливрее помню, — глухо пробормотала тётка. — Это он приходил с конфискацией поместья за долги. Пятнадцать лет назад.

Но палец со спуска убрала. Могучей воли женщина. Уважаю.

Вечером, когда добычу уже доставили в поместье, и собравшийся там люд закатил пир на весь мир, я поговорил с тёткой еще раз.

— Ваш муж занимал у Замойских? — произнес я, болтая в чашке крепчайший ароматнейший, заваренный по секретному рецепту праздничный чай.

— Очевидную глупость совершил, не так ли? — сумрачно отозвалась тётка.

— Вы могли бы обратится к семье в Метрополии, — произнес я очевидное.

— А мы и обращались! Или, ты думаешь, я такая злобная стерва из-за одиночества и возраста? — кисло усмехнулась тетка.

Я не стал ей говорить, что не сбрасывал бы со счетов эти факторы при любом подсчете, но незачем обижать человека. Родственница на данный момент у меня тут одна.

— И что вам ответили? — спросил я.

— Потребовали передать все дела и имущество во внешнее управление, оформление фамилии Фламп в младшую ветвь рода Дионисовых, — процедила Маргарита Герхардовна.

— Нда, — только и нашелся я, что сказать.