Диоптра, или Духовное зерцало: Сборник душеполезных поучений и благоговейных размышлений из древних аскетических сочинений, составленных по их руководству

Для твоей же пользы и самый мир по попущению Божию ненавидит тебя, чтобы ты к Богу Единому обращался. Если не служишь Единому Господу Иисусу Христу, то напрасно лишь тратишь все труды свои. Только то время, которое ты употребляешь на служение Богу, приносит тебе пользу, а все прочее суетно и погибельно. Если ты внимательно рассмотришь человеческую неблагодарность и размыслишь, что большую часть жизни ты истратил на суетные услуги людям, то как не будешь сокрушаться сердцем о времени, бесполезно потраченном? И после этого неужели не приложишь старания послужить своему Творцу? О, когда бы то, что остается делать при конце твоей жизни, без возврата прошедшего времени, ты творил и в юности своей, посвящая свой век служению Богу, и лучшие года твоей жизни благовременно для Него употреблял! Великая суета – тратить жизнь только на то, чтобы угодить людям, жить только для внешнего, которое мгновенно исчезает, и предавать забвению невидимое, пребывающее вечно. Итак, раскрой свои душевные очи, чтобы тебе не остановиться на ложном пути и не избрать себе вместо истинного отечества – заточение. Закрывай свои очи, если их привлекает грех, и раскрывай, когда они отвращены от греха. Удержи свои вожделения, совлекись страстей – и тогда за ничто будешь считать то, что ныне кажется тебе столь значительным.

Глава 5 О суетном конце мирских пристрастий

Многие, о которых я часто говорил вам, а теперь даже со слезами говорю, поступают как враги креста Христова. Их конец – погибель, их бог – чрево, и слава их – в сраме, они мыслят о земном (Флп. 3,18–19), – говорит апостол. Конец миролюбцев, по свидетельству апостола, есть смерть и погибель. Не прилепляйся к тому, что мир тебе представляет, – иначе ты внезапно можешь впасть в его пагубную прелесть. Роскошества мира сего суть предтечи смерти (вечной): избегай лукавства мира, если не хочешь быть уловленным; рассуждай не о настоящем, а о будущем. Прилежно размышляй о конечных последствиях греха – и тогда возненавидишь роскошества и суету, которыми мир соблазняет твои очи. Жизнь наша подобна реке, текущей в море смерти. Речная вода, бесспорно, сладка, однако в конце концов она втекает в горькие морские воды. Сладкой кажется жизнь земная, кто любит ее, но как горька она будет тому же, когда он станет приближаться к смерти… При впадении реки в море вкус горек: так и конец человеческой жизни не иное, как самая горесть. Суетная жизнь миролюбцев несомненно окончится скорбью и печалью; лишь обманчиво представляется, что она имеет доброе начало, но кончится она смертно; вступление в таковую жизнь представляется радостным, но исход из нее прискорбен. И если ты познаешь, сколь суетные земные пристрастия более приносят мучения, чем наслаждения, – то добровольно предашь презрению эту суету мира сего и тем избавишься греха и еще более тяжких угрызений совести. Слишком маловременно то, что тебя веселит и привлекает, и вечно то, что тебя так мучит. Не позволяй, чтобы эта суета, которою тебя лукавый мир соблазняет, привлекала тебя к себе, но углуби душевные очи твои на конец сей суеты. Господь говорит: Превращу праздники ваша в жалость и вся песни ваша в плач (Ам. 8, 10). Ко веселием не примешивается печаль: последняя же радости в плач приходят (Притч. 14,13). Кумир Навуходоносоров имел голову золотую и ноги глиняные (см. Дан. 3,1).

Мир во главе своей, так сказать, предлагает человеку всякого рода изобилия и излишества, на которые и устремляются миролюбцы, но не видят они ног мира, то есть что конец и предел его презренны и плотяны – тленны. Помышляй о конце нескончаемом – и будешь жить бесконечно. Посмотри не на то, что ты ныне, но на то, чем имеешь быть. Не обращай внимания на настоящее благолепие, но памятуй о том страшном для взгляда тлении, которое сменит это благолепие и положит ему предел. Внемли не тому, чему ныне научает тебя мир, но грядущему, чему поучает Христос. Уверь самого себя в той несомненной истине, что все зло происходит оттого, что при самом начале греха мы не памятуем о его конце и последствиях. И при всем том едва успеем вкусить кажущегося его наслаждения, как в глубине души является к нему естественное, невольное омерзение. Плакал, и ненапрасно,