Дип-склероз

– Например? – небрежно спрашивает Шурка.

– Ну, например – ДВА ТРИЛЛИОНА БАКСОВ.

Мы переглядываемся. Писатель улыбается:

– Приблизительно на такую сумму вывезено богатств из бедной России. За последние четырнадцать лет. И большая часть этих денег лежит в американских, швейцарских, немецких банках. Очень хорошо лежит – по крайней мере, так думают те, кто их туда положил… А я, например, думаю, что триллионы эти лежат плохо, – он лукаво щурится, постукивая пальцем по хрустальной кружке, – И по-моему, даже очень плохо.

– На что это вы намекаете? – смеётся Падла.

– На то что, пока мы с вами пьем это прекрасное виртуальное пиво, огромное большинство соотечественников едва может наскрести на обычное „жигулевское“, – лицо Писателя вдруг становится серьезным, – Да что там пиво…

Он машет рукой:

– Неужели вам надо объяснять такие вещи?

– Не надо, – уже без тени улыбки качает головой Падла. Да и всем остальным, включая Жирдяя, объяснения не нужны. Мы ведь обитаем не только в глубине. Хотя слишком часто пытаемся забыть о этом…

– Это нелегко провернуть. Почти нереально… – говорит Маньяк, – Разве что… если б все русские хакеры работали вместе… Да и многих из-за кордона пришлось бы подключить.

– А я и не говорил, что будет легко, – во внимательном взгляде Писателя чудится ирония, – Вы – лучшие. И кто, если не вы, сможет объединить вокруг себя остальных… Подумайте, что стоит на кону!

Шурка вздыхает:

– Звучит здорово… Но, по-моему, это слишком. Даже для нас.

А Жирдяй легкомысленно замечает:

– Самое трудное будет – потратить два триллиона. Пивом-то мы земляков обеспечим…

– Ага, – хихикает Дос, – Цистерны по три на брата, включая покойников и младенцев.

– А вот куда деть остальное?

– Учредим Шнобелевскую премию. Самому наглому хакеру. И назовем её „Золотой Жирдяй“,– невозмутимо предлагает Маньяк.

– А вторую назовем „Пустозвон года“ И вы все будете первыми соискателями, – вставляет Падла.

– Ага, а ты членом жюри, – обижается Маньяк.

– На этот раз всё слишком серьезно, – урезонивает его бородач и в задумчивости чешет затылок, – Это было бы главное дело в моей жизни… Если б вышло…

– Поверьте, вы не знаете до конца собственных сил! – качает головой Писатель и отхлебывает из кружки, – Да и потом не забывайте – сейчас сама глубина будет на вашей стороне!

Он оборачивается к девчушке:

– Поможешь им?

– Угу, – кивает юное созданье, – Только пусть они больше не пристают к Диме…

– Конечно, – подмигивает нам Литератор, – Она у нас – действительно, умница!

– Да, – кивает Жирдяй, – А если еще и чебурашек подключить… Америка бы содрогнулась.

– Ну уж, нет. Это слишком сурово, – не соглашается Маньяк, – Я бы ограничился Змеем Горынычем.

Писатель смеется и откуда-то из пустоты достает тарелку с таранью. А у меня вдруг мелькает смутное подозрение. Не так он прост, этот наладчик человеческих душ. И „Лабиринт Мудрости“ – совсем не такая уж безобидная программка…

– Шансы есть, – разминая здоровенную тарань, говорит Литератор с кажущейся беззаботностью, – И шансы более, чем неплохие.

Крупная рыбная чешуя летит на дорогое самурайское кимоно.

– Плохо, что дайверы нынче уже не те, – вдруг напоминает Маньяк и я торопливо отвожу глаза.

– Это верно, – голос Писателя звучит жестко, – Только они ведь сами виноваты. Рано или поздно это должно было произойти. Глубина менялась. Глубина начинала что-то понимать… А они не изменились и ничего не поняли. Они по-прежнему жили только для себя…

Я чувствую его пристальный взгляд.

– Кому многое дано, Леонид, с того и спрос больше. Всё зависит только от тебя. Если ты изменишься, способности вернутся. Конечно, не сегодня и не завтра…

– Спасибо за откровенность, – криво усмехаюсь и залпом допиваю своё пиво. Решено. Со следующего дня ударяюсь в полный альтруизм и начинаю собирать деньги в помощь голодающим эфиопским хакерам…

Тут в глазах Писателя что-то вспыхивает – словно он вдруг вспомнил необыкновенно забавную вещь:

– Кстати… Время сбросить маскарадные костюмы!

Он взмахивает рукой и все мы оказывается в удобных креслах. А через мгновенье окружающий мир с хрупким звоном рассыпается. Сотнями сверкающих осколков.

– Ну их на фиг, эти фальшивые зеркала! – весело щурится Писатель.

Я моргаю. Похоже, ничего не изменилось?

Нет, я не прав. У Шурки начисто исчезли бицепсы терминатора. Правда, Падла остался как был – с головы до пят. Но зато на месте Жирдяя… Фу-ты, неужели это и есть его истинный облик? Худой, чуть сутуловатый парень со смущенной улыбкой. Никаких признаков избыточного веса, никаких намеков на привычную хамоватость в физиономии… А Дос? Не верю глазам! На месте мокрушника-рецидивиста со стальным взглядом – пацан лет пятнадцати не больше! И ловко же он водил нас за нос!

Странно. Неужели кроме меня никто не заметил? Все смотрят не на Доса, а куда-то в другую сторону… Я поворачиваюсь – что же там такое, еще более невероятное?

И от изумления у меня начисто перехватывает дух:

– Ви… Ви… Ви…?!