Дипломат поневоле

Танкист недоуменно смотрел в лист бумаги, на котором рукою гильдейца была нарисована схематичная карта вершины правого террикона. Карта была похожа на ту, которую Илья видел в младших классах школы, читая «остров сокровищ» с рисунками для детей. Только крестик на ней отмечал не место, где зарыт клад, а сарай с взрывчаткой. Командиру танка из роты Ярцева предлагалось уложить в него снаряд, руководствуясь этим рисунком.

– Я что, идиот? – спросил танкист с погонами майора на черном комбинезоне. – Мне нормальные координаты нужны. От наблюдателя, с орбиты или с самолета.

– Слушай Палыч, ну откуда здесь может быть БПЛА, млять, – энергично возражал Липатов. – Надо, ты понимаешь, надо. Ярцев со своей южной группой уже на подходе. Мы должны через час максимум пройти Анритт и сесть на хвост гвардейцам. Иначе всей операции трындец.

– У меня всего тридцать снарядов! – громко возражал майор. – Ровно тридцать, Петрович, и когда будут новые, я не знаю ни хрена! Я их сейчас отправлю в молоко, а чем дальше воевать будем?

– Ну, ты же профессионал, – чуть ли не заискивающе отвечал Липатов. Ты же танкист от Бога, Палыч! Ну, стрельни, что тебе стоит? Пару снарядиков, а? Ты выстрели, а этот – указательный палец подполковника уперся в грудь альваланину, – тебя подкорректирует. Скажет: вправо, влево, перелет, недолет.

– Детский сад млять, – сквозь зубы сказал майор. – Ладно. Пять снарядов Петрович. Если пятым не попадаю – все, точка. Машину без боекомплекта из-за твоей авантюры я не оставлю.

– Лады.

Танк въехал на опушку леса, поднял вверх пушку и надолго замер. Илья представлял себе, как где-то внутри, матерясь, экипаж пытается соотнести с реальными координатами крестик на бумажном рисунке и рассчитать в бортовом компьютере местоположение цели. Пауза затянулась на несколько минут. Потом грохнуло, а танк всем корпусом чуть дернулся назад, посылая снаряд в пространство. Две-три секунды напряженного ожидания, и Илья увидел в бинокль дымный столб разрыва. Совершенно обычный на вид. Чуда, похоже, не случилось.

Стоявший рядом с танком Липатов стал о чем-то настырно выспрашивать гильдейца. Альваланин махал руками, изображая непонятные фигуры, скороговоркой объясняя подполковнику куда стрелять. Офицер, морщась, внимательно слушал его.

– Так, Палыч, кажется надо на двадцать метров дальше и метров на пятнадцать левее, – услышал по рации Илья голос подполковника – давай еще раз.

– Попробуем, Петрович.

Второй снаряд улетел в небо. Но толку было мало – они опять не попали. Вновь краткая консультация с гильдейцем, и третья попытка. За ней последовала четвертая и пятая. Но все снаряды ушли в «молоко» , лишь слегка проредив лес на вершине правого террикона.

– Все, завязываем, – послышался в наушниках голос майора-танкиста. Больше я боекомплект тратить не буду. Хватит.

– Еще разочек! Ну пожалуйста, – возражал Липатов. Наш синерожий друг говорит, что последний взрыв был там, где надо, он таки не знает, почему не взорвалось. Палыч, дорогой, попробуй последний раз по тем же координатам. А с меня нренн.

– Бочонок нренна! – ответил танкист. – И этот выстрел – точно последний.

Пушка Т-100 чуть дернулась, наводясь на невидимую цель. Выстрелила, окутавшись клубами дыма. Илья привычно начал считать про себя – раз, два, три…

Такого взрыва лейтенант еще не видел. Такое ощущение, что вершина правого террикона на время решила стать Везувием. Взметнулась высоко вверх сплошная черная масса земли, дыма, обломков деревьев и прочего мусора. Офицер немедленно упал на землю, широко открыв рот, чтобы не оглушило. И вовремя. Застывшего истуканом альваланина сбило с ног, а с окружающих деревьев, кружась, полетели сорванные взрывной волной многочисленные листья. И уже следом за этим донесся сильнейший грохот разрыва.

«….ец» – услышал полуоглохший от взрыва Илья, окончание фразы Липатова, медленно поднимаясь на ноги. Вокруг еще падал сверху какой-то мельчайший мусор, танк стоял, словно в причудливом осеннем камуфляже усыпанный упавшей листвой.

– Эпично получилось, – продолжил подполковник, разглядывая терриконы. С правого словно сорвали вершину – там уже не было ни леса, ни деревьев, одна дымная мешанина. С левым дела обстояли чуть лучше, но практически все деревья там были повалены, и продолжала оседать поднятая взрывной волной пыль. Может быть, кто-то из гвардейцев и уцелел. Но дело можно было считать сделанным.

– Палыч, – считай, что это был твой лучший выстрел в карьере, – прокомментировал зрелище по рации Липатов. – Одним махом двух зайцев стрельнул: и нренн, и гвардейцев. Ладно, господа, мы и так тут слишком задержались. По машинам!