Дипломат

– Где сейчас Джон? – спросила Кэтрин.

Они принялись за еду и усиленно подкладывали друг другу рис, зелень, сушеную рыбу и хлеб, словно особая, избыточная вежливость была теперь необходима, чтобы предотвратить разрыв между ними.

– Думаю, что Джон в Лондоне. А может быть, он в Вашингтоне ведет переговоры по этому вопросу с американцами. Хотя сейчас едва ли. – Эссекс поглядел на стоявшую перед ним оловянную тарелку с едой. – Странное какое-то месиво, – сказал он. – Чем это нас угощают, Мак-Грегор?

Мак-Грегор стал объяснять, из чего приготовлены различные блюда, а сам думал о том, что теперь уже английская дипломатия его никогда и ничем не удивит. Он думал об этом без огорчения и без цинизма. Намерение Форейн оффис использовать в своих интересах Совет безопасности логически вытекало из провала миссии Эссекса в Москве. Он высказал эту мысль Эссексу.

– Видно, Форейн оффис убедилось, что в Москве у нас ничего не вышло, – заметил он. – Только с отчаяния можно было решиться передать этот вопрос в Совет безопасности.

– Не вышло? – повторил Эссекс и сердито подумал: когда этот человек научится во-время прекращать спор – Довольно неостроумное замечание, Мак-Грегор. Вы что же, считаете, что моя миссия в Москве не удалась?

– А разве вы считаете, что удалась?

– Безусловно, – сказал Эссекс. – Передача вопроса в совет безопасности, естественно, завершает то, чего мне удалось достигнуть в Москве. Можете в этом не сомневаться.

Мак-Грегор решил больше не спорить. У Эссекса, видимо, были особые представления о том, что есть успех и то есть неудача. Эссекс не признавал неудачи, и, вероятно, он был прав. То, что для Мак-Грегора неудача, то, вероятно, для Эссекса – успех. Так что же, значит, в Эссексе не осталось ничего такого, что было бы просто и понятно для Мак-Грегора? А впрочем, было ли в Эссексе что-нибудь заслуживающее понимания? С усилием глотая изысканные произведения курдских стряпух, Мак-Грегор испытывал тоскливое чувство одиночки, которому противостоит целый мир эссексов. Ему даже сделалось легче при мысли, что теперь и Асквит замешался в это дело. От этого все казалось как-то реальнее и значительно проще, и это было особенно важно сейчас, когда Форейн оффис прибегло к таким чрезвычайным мерам.

Они продолжали есть в молчании, придвинувшись поближе к огню, потому что поднявшийся ветер с гор дул во все щели, нагоняя в тесную комнату холод и наметая снег на порог.

Мак-Грегор беспокоился о том, как они завтра выедут, если будет дурная погода, но тут произошло событие, которое сразу сделало отъезд неотложным.

В хижину вошел лорд Гордиан Непобедимый.

ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ДЕВЯТАЯ

– Друг, – сказал Гордиан Мак-Грегору. – Понимаешь ли ты, что такое опасность?

Он стоял между Мак-Грегором и Эссексом и, стряхивая снег с одежды, попеременно смотрел то на одного, то на другого. Мак-Грегора не столько поразил самый вопрос, сколько перемена в облике Гордиана. Каждая снежинка на его смуглом лице блестела недобрым блеском.

– Понимаешь? – нетерпеливо повторил Гордиан.

– А что случилось? – спросил Мак-Грегор.

– Брат мой Салим заболел, – сказал Гордиан, – и Амир-заде поднял бунт. Все это отчасти произошло из-за вас, а потому я пришел сказать вам, чтобы вы уезжали, лошадей ваших уже седлают и приведут сюда.

– А что с Салимом? Если ему плохо, не можем ли мы помочь?

– Ничем вы помочь не можете. – Гордиан жестами торопил их. – Лучше уезжайте поскорей. Началась большая смута, и вы, англичане, только ухудшаете дело. Оберегать вас некому, а Амир-заде только и смотрит, как бы разделаться с вами.

– Где он, Амир-заде? – Мак-Грегору очень не хотелось принимать опрометчивые решения, но тревога Гордиана и его отрывистая речь свидетельствовали о том, что события, повидимому, принимают дурной оборот.

– Он за городскими воротами вместе со своими братьями и друзьями.

– А Салим?

– О ра-исе Салиме есть кому позаботиться. – Гордиан окинул взглядом их пожитки. – Долго вам собираться?

Мак-Грегор все еще не сдавался. Ему хотелось разузнать поподробнее, что случилось, но ответы Гордиана становились все короче и нетерпеливее, и Мак-Грегор увидел, что без спора из него ничего не вытянуть.

– Мы не можем ехать глухой ночью, – сказал он. – Мы не знаем пути, а в такую бурю опасно скакать по горам.

– Здесь вам оставаться еще опаснее. – Гордиан шумно вздохнул. – Только Салим своею властью ограждал вас от ярости Амир-заде, но Салим теперь лежит без памяти, а Амир-заде взбунтовался. Он и нас всех готов перебить. Но это уж наше дело, а за вашу смерть мы не хотим быть в ответе. Уходи, англичанин. Ради самого бога, уходите все. Я не хочу убивать вас, но это вы принесли сюда смуту. Вы всюду сеете раскол и вражду. Ваш посол разжег честолюбие Амир-заде, дал ему денег, подкупил его. Теперь, имея деньги и восстав против власти шейха, он расправится с вами не колеблясь. Уходите же скорей.

Мак-Грегор понимал, что на это может быть только один ответ, но все еще медлил. – Мне претит спасаться бегством от такого ничтожного человека, как Амир-заде.