Дипломат

– Не беспокойтесь. Единственное, от чего я бы не отказался, это рюмка коньяку. Поль – единственный человек в Англии, у которого еще сохранился коньяк, черный от времени. На самом деле он темнопурпурного оттенка, но кажется черным. Он еще не весь вышел?

– В библиотеке есть бутылка, – сказала Кэтрин, ведя его по коридору.

Войдя в библиотеку, Эссекс снял пальто и без церемоний подбросил в камин угля. Затем он расположился в одном из глубоких кресел у камина, а Кэтрин налила ему коньяку в хрустальный бокал. Он выпил, откинулся назад и расстегнул свой темносиний пиджак. Было непривычно видеть Эссекса в синем костюме; впрочем он, как всегда, был безукоризненно элегантен вплоть до белых шелковых носков, которые по-мальчишески морщили на щиколотках.

– Где Мак-Грегор? – спросил он Кэтрин.

– Не знаю.

– Я был почти уверен, что найду его здесь, – сказал Эссекс.

– Он вам нужен?

– Нет. Мне нужны вы. Но куда он девался?

– Не имею представления, – сказала она. – Вероятно, улетел обратно в Иран. Думаю, что он отказался от своих иллюзий после всех нелепостей, которые ему пришлось выслушать вчера в палате. – Кэтрин не расположена была щадить ни Мак-Грегора, ни себя, ни Эссекса. Она говорила то, что думала, и, кроме того, ей почему-то казалось, что Эссекс знает об исчезновении Мак-Грегора, хотя откуда он мог узнать, было непонятно. Теперь, после разрыва с Джоном Асквитом, некому было сообщать Эссексу о действиях Мак-Грегора.

– Я еще не успел принести вам извинения за все эти неприятности, дорогая, – сказал Эссекс. – Я всячески старался не допустить, чтобы ваше имя фигурировало в этой скандальной истории, но это уже не зависело от меня.

– Очень благородно с вашей стороны, Гарольд, – сказала она, – но я несу полную ответственность за свое участие, в чем бы оно ни выражалось, так что пусть это вас не тревожит. Вообще не стоит нам, пожалуй, разговаривать об этом. Начнешь пережевывать все снова – неизбежны взаимные упреки. Просто мы с вами занимали в этом деле противоположные позиции, вот и все.

– Ну, конечно, – сказал Эссекс. – Да я и не для того пришел, чтобы разговаривать на эту тему.

– Правда, не для того?

– Правда. Мы все трое разошлись, и я не вижу особого смысла в том, чтобы анализировать позицию каждого из нас. Я никого не хочу винить и не хочу обсуждать последствия. И, кроме того, я чересчур англичанин, чтобы признать свое поражение.

– Ну и не будем возвращаться к этому, – сказала она.

– Мне странно слышать это от вас, – сказал Эссекс, и в тоне его зазвучала былая фамильярность. – Никак не думал, что может возникнуть ситуация, которую вы не пожелаете разобрать по косточкам с присущей вам цинической дотошностью. Вы что, щадите меня или у вас изменились привычки?

– Ох, перестаньте, – сказала она. – Хватит с меня Мак-Грегора!

– Бедный Мак-Грегор. Право же, мне его жаль – выставить себя таким дураком, погубить свою карьеру и так с треском провалиться. – Но Эссекс злился, и ему не удавалось скрыть это. Он встал, налил себе еще коньяку и снова уселся. – Впрочем, оставив в стороне мое личное отношение к Мак-Грегору, должен сказать, что если он уехал, то я очень рад этому.

– Не сомневаюсь, – заметила Кэтрин.