Дипломатия

Демонстративный отказ от объединения с любым из коммунистических гигантов подталкивал каждого из них улучшить отношения с Вашингтоном и являлся предупреждением относительно последствий продолжения враждебных действий. В том смысле, в каком Китай и Советский Союз в состоянии были сделать расчет, что они либо нуждаются в американской доброй воле, либо опасаются американского шага в направлении их противника, у них обоих появлялся стимул к улучшению отношений с Соединенными Штатами. И каждому из них было сказано четко и ясно — ибо все это было написано черным по белому, — что предпосылкой для сближения с Вашингтоном является отказ от угроз жизненно важным американским интересам.

Как выяснилось, оказалось легче обрисовать новую структуру отношений с Китаем, чем претворить ее в жизнь. Изоляция в отношении между Америкой и Китаем была до такой степени полной, что ни одна из стран не знала, как вступить в контакт с другой и как убедить другую сторону, что сближение не обернется ловушкой.

Китай испытывал большие трудности, отчасти потому, что дипломатия Пекина была непрямой и до такой степени изобиловала нюансами, что большая их часть просто не воспринималась в Вашингтоне. 1 апреля 1969 года — через два месяца после того, как Никсон принял присягу при вступлении в должность, — в докладе Линь Бяо, китайского министра обороны, который вот-вот должен был быть провозглашен наследником Мао, на IX национальном съезде коммунистической партии впервые не прозвучало стандартное до сих пор утверждение, что Соединенные Штаты являются главным врагом Китая. Линь Бяо назвал Советский Союз, по крайней мере, равной с ними угрозой, и это означало — основополагающая предпосылка дипломатии треугольника была налицо. Линь Бяо также повторил заявление Мао, сделанное в 1965 году в беседе с журналистом Эдгаром Сноу: у Китая не имеется вооруженных сил за рубежом и у него нет намерения воевать с кем бы то ни было, если на его территорию не будет совершено нападение.

Одной из причин, почему на сигналы Мао реакции не последовало, была существенная переоценка Китаем значения личности Эдгара Сноу в Америке. Сноу, американский журналист, издавна симпатизировавший китайским коммунистам, считался пекинскими лидерами лицом, пользующимся особым доверием в Соединенных Штатах в отношении китайского вопроса. Вашингтон, однако, воспринимал его как орудие коммунистов и не был готов доверять ему свои тайны. Жест Мао, поместившего Сноу рядом с собой на трибуне парада по случаю китайского Дня независимости в октябре 1970 года, пропал для нас втуне. Точно то же произошло с интервью, полученным Сноу от Мао в декабре 1970 года, когда тот пригласил Никсона посетить Китай либо в качестве туриста, либо — президента Америки. Хотя Мао распорядился, чтобы его переводчик сверил записи со Сноу (чтобы удостовериться в точности передачи), Вашингтон так и не узнал об этом приглашении до того момента, когда вопрос, связанный с визитом Никсона, уже через несколько месяцев после этого был урегулирован по другим каналам. А пока что в декабре 1969 года в Варшаве возобновились контакты между Соединенными Штатами и Китаем. Они оказались не более удовлетворительными, чем в прошлом. Никсон проинструктировал Уолтера Стессела, исключительно способного и скрытного американского посла в Варшаве, обратиться к китайскому поверенному в делах на первом же протокольном мероприятии, куда будут приглашены оба, и попросить его о возобновлении переговоров на уровне послов. Такая возможность предоставилась Стесселу 3 декабря 1969 года при довольно необычных обстоятельствах: на показе югославской моды в варшавском Дворце культуры. Китайский поверенный в делах, не имеющий абсолютно никаких инструкций на случай обращения к нему американского дипломата, поначалу просто убежал. И только тогда, когда Стессел в прямом смысле загнал в угол его переводчика, он смог передать сообщение. К 11 декабря поверенный в делах, однако, уже получил инструкции, как вести себя с американцами, и пригласил Стессела в китайское посольство для возобновления давно начатых варшавских переговоров.

И почти сразу же они зашли в тупик. Повестка дня, включавшая в себя стандартные вопросы каждой из сторон, не оставляла места для рассмотрения подспудных геополитических проблем, которые, с точки зрения Никсона — и, как выяснилось, Мао и Чжоу, — должны были определить будущее китайско-американских отношений. Более того, эти вопросы вентилировались американской стороной посредством громоздких консультаций с Конгрессом и основными союзниками, а это значило, что решение поставленной задачи окажется долгим и мучительным. А в итоге — еще неизвестно, не будет ли наложено на достигнутое множество разных вето!