Дипломатия Франклина Рузвельта

Черчилль, известный прямотой своих суждений, на этот раз предпочел не спорить с президентом. Более того, он одобрил его идею, о чем Гопкинс и Маршалл уведомили Рузвельта. Но мы знаем сейчас, что, давая принципиальное согласие, английский премьер имел перед собой совсем другую шкалу военных приоритетов и его стратегическое видение значительно отличалось от концепции Рузвельта. Он стремился к успеху на европейской периферии, выступал за относительно небольшие операции, предполагал полностью задействовать силы Советской Армии, чтобы самим вмешаться в события на этапе резкого ослабления немцев. Когда американские посланцы докладывали в Вашингтон о согласии Черчилля с их планом, премьер-министр думал о том, как предотвратить отход от Британской империи четырехсотмиллионной Индии, как уберечь путь в Индию через Ближний Восток, как сохранить жизнеспособность империи. В Европе же, считал Лондон, достаточно будет обеспечить десант и сопутствующие операции в Северной Норвегии. Сепаратная стратегия англичан была вне поля зрения Рузвельта. Он заручился формальным согласием Черчилля по идее второго фронта и считал этот участок своих союзнических усилий освоенным. Следующим этапом его инициативы было нахождение понимания с Советским Союзом. Рузвельт пишет письмо Сталину, в котором выражает сожаление, что огромные расстояния мешают им встретиться. Если в следующем году такая встреча будет возможной, то хорошим местом для нее была бы Аляска. Но суровая реальность не позволяет откладывать согласование стратегических целей. Необходим посредник, который пользовался бы доверием главы советского правительства. Рузвельт предложил Сталину послать В. М. Молотова для обсуждения "очень важного военного предложения, предполагающего использование наших вооруженных сил с целью помощи критически важному западному (советско-германскому. - А. У.) фронту". Советский ответ последовал через неделю: Молотов прибудет в Вашингтон "для обмена мнениями" по организации второго фронта в Европе в ближайшем будущем.

У Рузвельта было неистребимое убеждение, что любые противоречия нужно и можно разрешить в непосредственном общении, во встрече с глазу на глаз. Он делился соображениями по этому поводу с Черчиллем: "Позвольте мне быть грубо откровенным, я думаю, что смогу договориться со Сталиным на персональной основе лучше, чем ваш Форин оффис и мой государственный департамент. Сталин ненавидит манеры всех ваших высших чиновников. Он думает, что я вызываю большую симпатию, и я надеюсь, что он будет продолжать думать таким образом".

Положение на советско-германском фронте в мае 1942 года обнаруживало признаки того, что начинается летнее немецкое наступление. Министр иностранных дел СССР В. М. Молотов прибыл в Лондон, чтобы заключить договор, признающий предвоенные границы СССР, но военная обстановка стала изменяться ощутимым образом, и советская сторона проявила гибкость предложила как минимум заключение совместного трехстороннего договора о взаимной безопасности между СССР, США и Англией сроком на двадцать лет (не упоминая в нем о границах). Сталин телеграфировал Черчиллю: "Я уверен, что данный договор будет иметь величайшее значение для укрепления дружественных отношений между нашими двумя странами и Соединенными Штатами".

Это был хороший момент для сплочения, которое гарантировала бы мирное послевоенное развитие.

Для СССР в данной ситуации речь шла о выживании, и, безусловно, важнейшим было добиться от союзников открытия второго фронта в 1942 году. Благодарность за такую помощь стала бы бесценным основанием для послевоенного сотрудничества. Но западные державы в этот критический час отнюдь не обнадежили своего вставшего на грань национальной катастрофы союзника. "Грязная работа" пала на Черчилля. Он указал Молотову, что у англо-американцев нет достаточного количества десантных судов. Молотов прямо заявил о возможности поражения. Но и тогда Черчилль не снял своих возражений против открытия второго фронта в 1942 году.

Молотов прибыл в Вашингтон 29 мая 1942 года далеко не в лучшем настроении. Советские войска терпели поражение под Харьковом и в Крыму. В Лондоне Молотов ощутил внутреннее нежелание Черчилля приступить к решающим операциям на континенте в текущем году.