Дипломатия и дипломаты. Из истории международных отношений стран Запада и России

Находясь в Англии, помимо переводов Евстафьев опубликовал свою брошюру «А Key to the Recent Conduct of the Emperor of Russia» (London, 1807) о Тильзитском мире между Россией и Францией и присоединении первой к Континентальной блокаде, объясняя политику Российской империи. В 1807–1808 гг. в английском журнале «The Literary Panorama» под псевдонимами «Русский путешественник» и «Русский джентльмен» в форме шести писем Евстафьев подробно изложил собственный взгляд на историю Малороссии и Украины, запорожского и донского казачеств, роль Российской империи; весьма благожелательно писал о жизни и чертах характера украинцев, объяснял их неприязнь к великороссам страхом обмана со стороны последних[98].

Евстафьев был человеком не только склонным к поэзии и сочинительству, интересующимся театром, но и музыкальным. Так, в пятом письме в журнале «The Literary Panorama» он восхищался прекрасными украинскими песнями, сообщал, что собирает их, чтобы позднее послать коллекцию воображаемому другу в С.-Петербург, и даже опубликовал приложении ноты и слова (вероятно, в собственном переводе) одной такой песни[99].

После получения назначения 15 июня 1808 г. на должность консула в Бостоне и ряда злоключений, Евстафьев прибыл туда вместе с женой и дочерью Элизой (род. 1808 г.) летом 1809 г. Республиканские США и монархическая Российская империя были далеки друг от друга в прямом и переносном смысле слова, несмотря на некоторое внешнее сходство, проявлявшееся в обладании огромными территориями и богатыми природными ресурсами. Исследователь Дж. Шулим отмечал, что на рубеже XVIII–XIX вв. мнения американцев о России были очень скудными и основывались на ее значимости прежде всего сквозь призму отношений России с западноевропейскими державами, особенно с Францией и Великобританией[100]. В сложной международной обстановке того периода Соединенные Штаты и Российская империя проявили готовность налаживать взаимовыгодные двусторонние связи. У истоков официальных дипломатических отношений стояли русский император Александр I и президент США, один из отцов-основателей Т. Джефферсон.

Становление этих отношений проходили не без трудностей, вмешательства третьих сил, которые приходилось преодолевать. Важное значение приобретали такие социокультурные факторы, как расширение в России и США знаний друг о друге, используя при этом знакомство с культурой, историей, наукой и техническими достижениями, налаживание межличностных контактов и т. д. Начало дипломатической карьеры Евстафьева в США совпало с англо-американской войной 1812–1815 гг., нашествием Наполеона на Россию в 1812 г. и заграничными походами русской армии.

Уже в Америке в семье Евстафьева родились еще одна дочь Сесилия (род. 1811 г.) и сын Александр Алексис (род. 1812 г.). Побывавший в Бостоне в канун войны США с Англией П.П. Свиньин писал российскому генеральному консулу в Филадельфии Н.Я. Козлову: «Рекомендательные письма, мною привезенные из Филадельфии, и содействие г. Евстафьева, нашего консула, открыли мне вход во все лучшие домы бостонские и познакомили меня как с первыми богачами здешними, так и литераторами. <…> должен безпристрастно сказать, что <…> г. Евстафьев по своим талантам и поведению пользуется всеобщим уважением, достойным российского чиновника»[101]. Примерно такие же оценки деятельности Алексея Григорьевича, в том числе на литературном поприще, давал в начале 1812 г. и российский посланник в США А.Я. Дашков. Он сообщал канцлеру и министру иностранных дел графу Н.П. Румянцеву о том, что Евстафьев сочинил и опубликовал трагедию «с приложением к ней сборника анекдотов о Петре Великом[102]. Пусть та драма не свидетельствует о том, что г-н Евстафьев – любимец Мельпомены; пусть к выбору анекдотов можно было подойти более обдуманно, а фантазия моего соотечественника могла найти в русской истории более удачный сюжет; тем не менее очевидно, что он желал опровергнуть клевету, намереваясь оказать таким образом услугу своей родине. Потому соблаговолите, в. с-во, усмотреть в его произведении лишь проявление патриотизма и рвения»[103].