Дипломатия (ЛП)

Терпение и настойчивость очень важны для успеха переговоров. Поль Камбон, один из наиболее удачливых дипломатов современности и французский посол в Лондоне в течение 20 лет, был на редкость терпелив. Он прибыл в Англию в те времена, когда англо-французские отношения были напряжены до крайности и находились почти под угрозой разрыва. Когда он оставил Англию, мы были союзниками. В течение всех этих 20 лет Поль Камбон выжидал. Стремящийся к примирению, неизменно скромный, исключительно лояльный, он всегда был готов действовать. Его исключительная способность выбирать подходящий момент, его тонкое понимание обстановки, достоинство его манер сделали его к 1914 г. человеком всеми уважаемым и пользующимся всеобщим доверием. Подобное терпение не всегда проявлялось послами других наций, которые желали достигнуть быстрых успехов и скорее вернуться домой с блестящими результатами. Слишком часто эти нетерпеливые послы запугивали британского бульдога и заставляли его отказываться от сделанных ему заманчивых предложений.

Брат Поля Камбона, Жюль Камбон, посол в Берлине, в своем увлекательном труде «Дипломат» считает терпение одной из первых добродетелей дипломата. «Терпение, — пишет он, — необходимое качество для успеха переговоров. Иногда ветер дует в противоположную сторону, и приходится лавировать, чтобы добраться до гавани». В качестве примера терпения и настойчивости он приводит свои довоенные переговоры с Кидерлен-Вехтером.

V

Желательно, чтобы дипломат был правдив, точен, спокоен, терпелив, всегда одинаково настроен, но чтобы быть идеальным, он должен быть также скромен. Трудно преувеличить опасность тщеславия для дипломата. Тщеславие может побудить его не считаться с советами и мнениями людей, обладающих большим опытом и лучше, чем он, знающих страну и тот или иной вопрос. Оно делает его легко уязвимым для лести или нападения лиц, с которыми он ведет переговоры. Тщеславие способствует выработке слишком субъективных взглядов на характер и задачи дипломата и иногда даже заставляет предпочитать яркий, но нежелательный успех не бросающемуся в глаза, но более осторожному компромиссу. Оно побуждает его хвастать победами и этим вызывает ненависть побежденных. Тщеславие может даже помешать ему в критический момент сознаться своему правительству, что его предсказания или информация были неверны. Тщеславие приводит к тому, что он вызывает ненужные трения в незначительных вопросах, касающихся положения в светском обществе. Оно может заставить его оскорблять своим чванством, снобизмом или вульгарностью. Тщеславие— корень неосторожных поступков и бестактности. Оно толкает страдающих этим недостатком к проявлению краснобайства и к большим дипломатическим порокам — иронии, эпиграммам, необоснованным обвинениям и колким ответам… Оно заставляет посла не сознаваться даже самому себе, что он не настолько владеет турецким, персидским, китайским и русским языками, чтобы в важных вопросах обходиться без переводчика. Тщеславие может породить опасную иллюзию, свойственную часто профессиональным дипломатам, что его пост — это центр дипломатической вселенной и что министерство иностранных дел только из-за слепоты и упрямства не следует его советам. Оно может подвести его, заставляя отзываться перед посетившими его политическими деятелями или журналистами вероломно и лукаво о своем министре иностранных дел. Тщеславие может породить и прочие недостатки— неточность, легкую возбудимость, нетерпение и даже лживость. Из всех недостатков дипломатов, а их много, тщеславие — наиболее распространенный и наиболее вредный недостаток.

Среди несчастий, к которым приводит тщеславие, есть одно, особенно влияющее на практику переговоров, это — самодовольство. Оно ведет к потере гибкости и проницательности.

Дипломаты, особенно те из них, которые находятся на незначительных постах и выше не пойдут, переходят постепенно от обычного человеческого тщеславия к преувеличенному сознанию своей особой важности. Весь уклад жизни дипломата — церемонии, придворные приемы, просторные особняки, лакеи и еда — приводят к растущему склерозированию личности. Такие люди к старости приобретают склонность к замедленным движениям и речи, а также замедленному соображению, что придает им напыщенный вид. Де Норпуа, правда, не является обычным типом современного дипломата. Если неправильно смотреть на него, как на образец, следует видеть в нем предостережение.

Если это склерозирование поражает не очень талантливого дипломата, оно лишает его способности приспособляться. Он больше не реагирует с прежней эластичностью на явления, которые он порицает, или на идеи, с которыми он мало знаком. Этот недостаток — удел тех, кто без борьбы поддается действию приближающейся старости. Но у дипломата это вызывает настоящее уменьшение дееспособности, так как способность приспособляться или ставить себя в положение другого имеет большое значение для успеха переговоров.

Разрешите еще раз процитировать Кальера: