Дипломатия Симона Боливара

Официальные титулы папы римского подчеркивали его ведущую роль в христианском мире: «Римский епископ, викарий Иисуса Христа, преемник князя апостолов, верховный первосвященник вселенской церкви, патриарх Запада, примас Италии, архиепископ и митрополит Римской провинции, монарх государства Ватикан». Могущество папы римского обеспечивали не вооруженные силы, а многомиллионная армия верующих, огромные богатства, стекавшиеся в руки верховного владыки Ватикана со всего света, строгая иерархическая система управления католической церковью. Почти все население колоний Испании и Португалии в Америке исповедовало католицизм. Накануне войны за независимость «армия» папы римского в испанской Америке располагала 7 архиепископствами, 35 епископствами, 4 тыс. монастырями и примерно 40 тыс. священнослужителей.[438] Католической церкви принадлежали обширные земли, недвижимое имущество, ростовщический капитал. Для миллионов верующих слово священнослужителей с церковного амвона или в исповедальне означало «глас божий».

Боливар прекрасно понимал: от правильного решения сложнейшей проблемы «испано-американская революция и католическая церковь» зависело окончательное торжество дела патриотов. Ошибки же чреваты тяжелейшими осложнениями. Разрубить этот «гордиев узел» одним ударом было невозможно. Требовалось проявлять твердость в сочетании с выдержкой и терпением, последовательно идти к цели и умело маневрировать, прибегать к умной и тонкой дипломатии.

Вопросы взаимоотношений патриотов с католической церковью имели два взаимосвязанных и тесно переплетавшихся аспекта: внутриполитический и международный. В первом случае речь шла о нейтрализации или завоевании на свою сторону новой государственной властью массы глубоко религиозных людей и местной католической иерархии. Во втором — о нормализации отношений с Ватиканом. Для этого предстояло урегулировать вопрос о праве патроната (назначения на церковные должности), получить дипломатическое признание Ватикана и заключить с папой конкордат. Только после этого Святой Престол мог направить папского нунция (посла) к патриотам, а они получали возможность аккредитовать своего дипломатического представителя в Ватикане. Главная трудность состояла в том, что с незапамятных времен Ватикан являлся оплотом консерватизма, и краеугольным камнем его внешней политики служил союз с католическими монархами Европы.

Постфактум, то есть после завершения войны за независимость, клерикалы сотворили миф о союзе католической церкви с патриотами. Венесуэльский епископ Н. Наварро в одном из своих сочинений писал: «Церковь всегда восхваляла Симона Боливара, и весьма заслуженно, так как в его делах и жизни много поступков, которые религия может считать достойными божественного одобрения».[439] В действительности отношения между патриотами и католической церковью складывались в годы войны за независимость далеко не безоблачно. Ряд священнослужителей в испанской Америке были пламенными патриотами, руководителями и известными участниками освободительного движения — Идальго, Мадариага, Морелос, Монтеагудо и др. Но не они определяли политику католической церкви, которая их отторгла и подвергла осуждению.

Церковники, особенно высший эшелон католической иерархии, в Венесуэле, Колумбии и в других бывших колониях выступали противниками дела независимости, служили идейной и политической опорой роялистов, поддерживали испанских карателей. Участие священников-фанатиков в мятежах против властей патриотов, подстрекательские проповеди, отказ подчиняться указаниям республиканских правительств, отлучение от церкви и предание патриотов анафеме побудили Освободителя заявить в Картахенском манифесте: «Клерикальная партия всегда оказывала поддержку деспотизму и была его союзницей».[440] Боливар критически относился к религиозным предрассудкам, видел в клерикалах неизбежное зло, но этот влиятельный институт следовало использовать для освобождения от колониального гнета. В письме архиепископу Каракаса Н. Коль-и-Прату он требовал, чтобы все священнослужители объясняли прихожанам справедливые принципы американской эмансипации, убеждали их не поддаваться провокациям врагов венесуэльской республики и защищать ее всеми средствами. «Тех же священников, которые не будут выполнять этих указаний, — писал Боливар, — епископу следует отстранять от должности».[441] Такую политику Боливар проводил до последних дней своей политической деятельности.